Born in Olden Times.
You, guys, are my
Loyal members.
Scream, whim, protest,
I cherish your efforts.
I will demolish them,
Corrupt and digest.
I love your lives
Built due to logics
To be crushed into
Crubmles and pieces.
Hey, my outcasts,
You are all idiots.
I needn’t your beauty,
Nor art, nor desires.
I made the matrix
Of your behavior
And you must be
Within it or die,
Never mind how —
Morally or physically.
I adore both ways
«Cause I do love you,
shmucks!
ПРОЛОГ
ИНТЕРВЬЮ: НЕСКОЛЬКО ДЕСЯТИЛЕТИЙ НАЗАД
– Ну-с, герр Лауфейсон, продолжим. Итак, перед вами следующая задача: на десяти березах выросло по десять груш, а на следующий день с каждой березы собрали по два спелых яблока, а по одному гнилому сбили. Сколько осталось томатов?
Претендент на вакансию пиарщика в эту маленькую фирму с незначительной репутацией явно нервничал. Задача явно вызвала у него трудность. Хотя с умственными способностями – по его опять-таки претендента мнению, а не по высокопрофессиональному мнению многоуважаемого господина рекрутера – у герра Лауфейсона было все в порядке.
– Костюмчик на вас правильный, соответствует ситуации, – тем временем продолжал многоуважаемый господин рекрутер, который, впрочем, никак не соблюдал деловой дресс-код, потому что ему, почтенному господину, было на это откровенно плевать, равно как и претендент был ему до одного места, – а что-так неудовлетворительно с обувью? Какая-то неопрятная, нечищеная… Ой, так это же кроссовки. Что ж так невпопад одеты?
Лауфейсон не знал, что сказать. Сначала он думал над ответом на задачу, а потом ход его мыслей сбили ремаркой об обуви, и переключится обратно уже было невозможно.
Проползла минута гробового молчания.
– Нет там помидоров, – наконец, ответил Лауфейсон.
Но многоуважаемый господин рекрутер его будто и не услышал.
– Зато кроссовки есть, – бросил он в ответ, как будто бы не нарочно.
Цели своей репликой он достиг: вогнал претендентишку в краску и порадовался значимости своего статуса: внештатный помощник младшего рекрутера.
Да, именно внештатный. Сейчас он сидит в неряшливом кабинете, выделенные для его времени полчаса подходят к концу – так что хватит тратить свое личное время непонятно на кого.
– Ваша кандидатура заинтересовала нас. Мы перезвоним вам в течение двух недель, – с нарочитой любезностью сказал почтенный господин рекрутер, давая тем самым понять, что интервью окончено.
Лауфейсон неуклюже встал и взял со стола потертую картонную папку с документами, с которой пришел. Он действительно очень спешил: сегодня ему нужно было сделать еще одно важное дело. Покинув офис рекламной компании неведомо какого пошиба, Лауфейсон побрел на другой конец города. Уже было за полдень, а жара, столь необычная для этой местности стояла невозможная. Нет, можно было сесть на автобус или на метро, но за какие деньги, если их было немного и нужно было экономить максимально жестко?
Лауфейсон снял пиджак и набросил его на плечи. Так ему было легче. Пока он шел из офиса, навстречу ему попадались люди, но они смотрели на него как на наркомана или на бомжа – такой уж был у него вид. Немного легче стало, когда он вышел на людную улицу, где легко можно было затеряться в толпе: здесь до него никому не было дела, заодно можно было не обращать внимания на презрительные взгляды тех, кто был одет чуть поопрятнее. Да, разбитые кроссовки портили вид, смахивающий на винтажный, но на другую обувь у Лауфейсона точно не было денег. Прочь от многоэтажек и торговых центров – каменных и стеклянных, без души. На другой конец города, в его южную часть. Там нужно было кое-кого повидать.
Дорога домой заняла часа полтора – так далеко находился офис, куда Икол Лауфейсон ходил на очередное собеседование. Неизвестно, последнее или нет. Откровенно говоря, ему все эти собеседования уже стояли поперек горла.
На подходе к дому Лауфейсон замедлил шаг. Ему не хотелось туда. Каждый раз по кварталам, которые он ненавидел. Но хуже было другое. И этого он боялся больше, чем обычной дороги домой. В стрессовых ситуациях Лауфейсон потел, а тут дело было пострашнее собеседования на фирме.
Местность уже была не такая приветливая. Дома среднего класса закончились, здесь было железнодорожное полотно, отгороженное стенами по обеим сторонам. В стенах были бреши, через которые щуплому человеку можно было протиснуться. Был, конечно, риск попасть под поезд, но так как в город не существовало другого выхода, да и пути попасть из города домой тоже – никаких транспортных линий туда, на южные окраины все равно не провели, да и никогда не проведут: в этом обыкновенная свалка не нуждалась.
Свалка. Этот район называли по-разному,