– Зачем? Поздно уже. Ты что, детей одних оставишь?
– Дети спят. – Голос у нее задрожал, и рука, вцепившаяся в пиджак, задрожала.
Барышеву стало вдруг неудобно, что свидетелем этой необъяснимой Ольгиной паники стал Песков. Он глазами ему показал – уйди, но Игорь не понял. Или сделал вид, что не понял.
– Что с тобой? – Наплевав на Пескова, Сергей поцеловал Ольгу в губы. – Ты на себя не похожа.
– Я не знаю… я чего-то боюсь…
Ольга отпустила его рукав, а Песков с бесцеремонной шутливостью сказал ей:
– Нечего бояться, Ольга Михайловна. Сергей в полной безопасности. Когда он со мной, можете не волноваться.
– Сережа!
– Оль, перестань. Я лечу на один день. И лету туда всего час. Ну вот, смотри. – Он достал из кармана ручку и быстро записал в блокноте, лежащем возле телефона, номер обратного рейса и время прилета. – Видишь? Пятнадцать тридцать. Значит, в пять я уже буду дома. Ну, не дури, не дури!
Он опять поцеловал ее, на этот раз – вскользь, торопливо. Игорь уже нервничал у входа.
Вдруг Сергей заметил букет желтых тюльпанов. Глаза его потемнели.
– Грозовский?
– Что ты, Сереж! Надя утром принесла. – Ольга заулыбалась. Его ревность ее всегда веселила.
– Значит, Грозовский… Я эти тюльпаны ему…
– Опаздываем! – не выдержал Песков.
Ольга захохотала, и Сергей ушел, довольный, что своей ревностью вывел жену из ступора. Правда, вот ревность была настоящая и грызла его порой нешуточно. Но он привык с ней как-то договариваться, чтобы не мешала жить.
А ночью Ольга обнаружила черную книжицу со страшными предсказаниями у Машки в кровати. Она просто зашла к ним проверить, не сползли ли с детей одеяла, крепко ли спят… а увидела эту мерзость, торчащую у дочери из-под подушки. Ольга тихо охнула, выдернула этого «скорпиона» и порвала тут же в мелкие клочья, в пыль, а потом сожгла эту пыль во дворе с веселым злорадством – все, нет больше этой дряни в ее доме, нет и не будет…
Она падала с тридцатого этажа и знала – сейчас последует страшный удар о землю, и все, конец.
Больно это или не больно?
Мимо пролетали дома, облака, горы, леса, реки и чьи-то лица, а удара все не было…
Больно или сразу конец?
Большое лицо Пескова стало парить рядом с ней. Ухмылка, а вместо зубов – бриллианты.
– Нечего бояться, Ольга Михайловна. Когда вы со мной, можете не волноваться…
Ольга вдруг поняла, что лучше грохнуться с тридцатого этажа оземь, чем вот так – парить рядом с этой бриллиантовой ухмылкой… Она сделала усилие, чтобы упасть, но ничего не получилось. Лицо его увеличивалось и увеличивалось, занимая собой все пространство, и Ольга догадалась – она не разобьется, она задохнется, потому что эта рожа не оставит вокруг ни капли воздуха, ни миллиметра свободного места.
– Пусти! – закричала она, но голоса не было.
Огромный лик раздулся до размеров Вселенной, приобретая черты бывшего мужа.
Дышать