Врата судьбы. Агата Кристи

не те листья, но он этого совсем не делал. Это был кто-то, кто вышел из дома и, намереваясь помочь, нарвал листьев в огороде и отнес их кухарке. Знаете, всякий там шпинат, салат и все такое прочее и… мне кажется, что этот человек просто ошибся, так как не слишком хорошо разбирался в этом деле. Кажется, во время предварительного расследования, или как там это называется, сказали, что такую ошибку мог совершить кто угодно, потому что шпинат и щавель росли совсем рядом с этой диги… тали-как-ее-там… Так что человек просто нарвал две горсти листьев и соединил их все вместе. В любом случае, все это было очень печально, потому как бабушка говорила, что Мэри была очень хорошенькая, с золотистыми волосами и все такое, вы меня понимаете?

      – И она каждую неделю ездила в Лондон? Конечно, для этого ей был необходим выходной.

      – Ну да. Она еще говорила, что у нее друзья в Лондоне. Иностранка – и бабушка говорила, как слышала, что кто-то назвал ее немецкой шпионкой.

      – И она действительно была немецкой шпионкой?

      – Не думаю. Хотя джентльменам она очевидно нравилась. Знаете, морским офицерам и этим, из военного лагеря в Шелтоне. У нее там была даже парочка друзей. В этом военном лагере.

      – Так, значит, она была шпионкой.

      – Не думаю. Бабушка говорила, что так говорили люди. И это не было во время последней войны. Все это было давным-давно.

      – Удивительно, – заметила Таппенс, – как легко люди путаются с этими войнами. Я знавала одного старика, друг которого принимал участие в битве при Ватерлоо.

      – Подумать только. Задолго до девятьсот четырнадцатого года… В те времена было модно иметь иностранных нянь. Люди называли их или мадмазель, или фройлен, что бы это ни значило. А она умела обращаться с детьми, как говорила мне бабушка. Все были ею довольны и очень ее любили.

      – И это все было тогда, когда она жила здесь, в «Лаврах»?

      – Тогда дом так не называли – по крайней мере я так думаю. Она жила то ли у Паркинсонов, то ли у Перкинсов – что-то в этом роде, – ответила Гвенда. – В наше время таких называют au pair. Она приехала из города, в котором делают такие пироги – продаются у нас в «Фортнуме и Мейсоне», может, слыхали, – дорогие пироги для всяких приемов… Кто-то говорил, что город наполовину немецкий, наполовину французский.

      – Страсбург? – предположила Таппенс.

      – Именно так[24]. Она еще рисовала портреты. И сделала портрет моей старой двоюродной тетушки. Та выглядела на нем совсем старой – так всегда говорила тетя Фанни. А еще она написала портрет одного из мальчиков Паркинсонов. Он все еще у старой миссис Гриффин. Мальчик Паркинсонов что-то узнал про Мэри – по-моему, тот, чей портрет она нарисовала. Мне кажется, что он был крестным миссис Гриффин.

      – Вы имеете в виду Александра Паркинсона?

      – Именно его. Того, кого похоронили рядом с церковью.

      Глава 2

      Знакомство с Матильдой, Любимой и Кэй-Кэй

      На следующее утро Таппенс отправилась на поиски хорошо известной в округе