– Я так рада, что в доме снова появились жильцы. Я имею в виду «Коттедж принца».
– А я думала, что он всегда назывался «Лавры»…
– Совсем нет. Мне кажется, что так его никогда раньше не называли. Здесь дома часто переименовывают. Знаете, людям нравится давать домам новые имена.
– Вы, по-видимому, правы, – задумчиво произнесла Таппенс. – Даже мы уже успели придумать парочку новых имен. Кстати, Беатрис говорила мне, что вы знали кого-то по имени Мэри Джордан, которая жила в нашем доме.
– Сама я ее не знала, но слышала о ней. Это было во время войны, но не последней. Во время той, давнишней, когда еще использовали цеппелины[22].
– Помню, я о них что-то слышала, – сказала Таппенс.
– В пятнадцатом-шестнадцатом году они висели над Лондоном.
– Я помню, как мы с моей старой тетушкой находились в одном из армейских магазинов, когда объявили воздушную тревогу.
– Они ведь прилетали обычно ночью, не так ли? По мне, так это, наверное, было довольно страшно.
– Я так не думаю, – ответила Таппенс. – Хотя люди обычно здорово волновались. Но это было не так страшно, как бомбардировщики во время последней войны. У меня всегда было ощущение, как будто они следят за мной. Словно крадутся за тобой по улице или что-то вроде этого.
– Вы, наверное, все время проводили в бомбоубежище? У меня есть подружка в Лондоне, так она все ночи проводила в метро. Станция, по-моему, называлась «Уоррен-стрит». Ведь у каждого была своя определенная станция.
– Меня в то время не было в Лондоне, – пояснила Таппенс. – Но не думаю, что мне понравилось бы проводить все ночи в метро.
– Знаете, эта моя подружка – ее зовут Дженни – она просто обожала метро. Говорила, что это было просто здорово. Знаете, там за каждым было закреплено его постоянное место. И оно всегда ждало вас – там вы спали, туда приносили свои сэндвичи и другие вещи, и там же все вместе развлекались и разговаривали. И жизнь там не замирала ни на минуту. Просто здорово! И поезда ходили до самого утра. Она даже говорила, что, когда война закончилась и ей пришлось вернуться домой, все вокруг казалось ей невероятно скучным, вы меня понимаете?
– В любом случае, – Таппенс постаралась вернуться к теме разговора, – в то время, в четырнадцатом году, бомбардировщиков не было, а были только цеппелины.
Но цеппелины Гвенду явно не интересовали.
– Я спрашивала о девушке, которую звали Мэри Джордан, – напомнила ей Таппенс. – Беатрис говорила, что вы о ней что-то знаете.
– Не