– Понятия не имею, что происходит, – честно отвечаю я. – Думаю, я ему нравлюсь, но…
– Думаешь? Этот парень по уши влюблен в тебя, все это видят, – говорит она.
– Да? – спрашиваю я, улыбаясь.
– Э-э-э. Да. – Она качает головой. – Кто бы мог подумать, ты и Гэвин Дэвис.
Это словно победить в лотерее с призами-мальчиками.
Я улыбаюсь:
– Кто бы мог подумать.
Ты говоришь, что я единственный человек, который тебя понимает. Единственный человек, которые тебя не осуждает. Мы можем говорить о чем угодно. И все же мы еще не вместе. Мы даже не целовались, не считая поцелуев в щеку или той пары раз, когда ты галантно целовал мне руку. Словно мы знаем, что если мы прямо по-настоящему поцелуемся, то все. Мы больше не сможем дурачить родителей, друзей, себя самих. Прямо сейчас мы можем сказать, что не спешим, что учитываем, что, может быть, тебе не стоит пока вступать в отношения. Ты пообещал своим родителям, что не будешь ни с кем встречаться, пока не закончишь школу. А это, кстати, произойдет через пару месяцев, и это еще одна причина тебе и мне не превращаться в «мы»: у парней в колледже обычно не бывает девушек-школьниц.
Но потом происходит это:
«Я так сильно хочу поцеловать тебя», – говоришь ты. Ты облокачиваешься о шкафчики, держа мои книги, пока я набираю код. Я замираю.
– Но мы не должны. То есть мы вроде… парочка друзей.
Я потеряла счет цифрам и приходится начинать заново.
– Парочка друзей?
Тридцать девять, десять, двадцать два…
– Ну да. Знаешь, друзья, которые почти что пара. Парочка друзей. А такие парочки не целуются, а то они станут… парами.
– Ты такая странная.
– Ты такой идеальный.
Так что каждую неделю мы приближаемся к… чему-то. Я это чувствую, словно отлив уносит меня в море.
В день премьеры я отвожу тебя в темный угол за кулисами. На дворе середина апреля, и идет дождь, раскаты грома громкие и настойчивые. Моя бабушка всегда говорит, что это бог играет в боулинг. Все переживают, что зрители не придут из-за погоды, и я провела полдня, успокаивая нервничающих артистов. Но теперь успокаивать нужно меня.
– Какова настоящая причина? – говорю я внезапно.
Ты хмуришься:
– Настоящая причина?
– Почему мы не вместе?
Ты приглаживаешь свой галстук Билли Флинна и оглядываешься на сцену. Никого вокруг нет. Ты кладешь ладони на стену по обе стороны, зажимая меня. Классический сексуальный ход.
– Грейс, поверь мне, я ничего больше так не хочу, как тебя.
Мы так близко, что твои губы почти касаются моих.
– Так почему?
– Я пытаюсь спасти тебя от себя.
– И что это значит?
Ты отворачиваешься:
– Если бы ты увидела меня… настоящего, ты бы, возможно, не захотела…
Я касаюсь пальцами твоих губ.
– Заткнись, – шепчу я.
За нами раздается слабое покашливание,