– Ну что, давно не играл нам. Выучил что-то новенькое? – сутулый достал пачку и вытряхнул оттуда сигарету.
Я помотал головой.
– Сегодня играть не буду, потом как-нибудь, когда выучу. – Я сглотнул слюну и добавил. – Обещаю.
Сердце у меня застучало, отдавая в виски. «Сейчас побьют!». Прыщавый присвистнули посмотрел на сутулого, остальные тоже ждали его реакции. Тот прикурил, выдохнул дым и оглядел меня.
– Ну хорошо, иди, занимайся. Только не забудь про обещание. – Он погрозил мне пальцем, оглядел мальчишек и ухмыльнулся. – Не скажу про этих, но я и правда балдею от музыки.
Делая успехи, я понемножку втянулся в занятия, и месяцы стали незаметно пролетать. Когда наступила весна, Раиса Аркадьевна вышла замуж и уехала в столицу. Ее сменил веселый длинноволосый дядька, смахивающий на хиппи, который разъезжал по улочкам на грохочущем мотоцикле. Он виртуозно владел скрипкой, здорово играл на фортепиано, и даже на саксофоне. У нового учителя была настоящая рок-группа из таких же бородачей, собирающаяся по вечерам три раза в неделю в городском доме культуры, и он звал нас по субботам на репетиции, обучая азам игры на гитаре, ударнике и синтезаторе. Марсель и Алена были на какой-то своей волне и скоро перестали ходить на репетиции, предпочитая вместо них совместные прогулки в субботние вечера, но я не мог дождаться, пока наступит конец недели. Спустя год учитель сказал, что со временем в группе найдется место и для меня, и это было в наивысшей степени сильной мотивацией к занятиям музыкой.
Я просто обожал нашего хиппи-учителя и не смог поверить, что его больше нет, когда выяснилось, что он разбился на мотоцикле, сорвавшись с горной дороги.
Рок-группа распалась, в музыкальной школе наши уроки стал вести сам директор, я по инерции доучился до конца и после окончания учебы ни разу не брал скрипку в руки.
МАТАНИ
– Ну-ка, подойди сюда, – крикнул папа.
Мама была на работе, а папа пытался заснуть после ночной смены. Мы с сестренкой носились по всей квартире, так как она нашла мой любимый карманный фонарик, тщательно припрятанный в кладовке, и не хотела отдавать. Когда я ее наконец настиг и стал выворачивать руку, чтобы отобрать фонарик, сестренка завизжала так, как умеет только она. Папа, естественно, отреагировал на этот душераздирающий крик. Было понятно, что он зовет именно меня, как старшего и ответственного за крики сестренки.
Я отворил дверь и остановился в дверях спальни. Папа сел на кровати.
– Закрой дверь. Сколько раз тебе можно говорить, чтобы вели себя тише! Что мне нужно выспаться, потому что вечером снова на работу! Подойди поближе!
Я подошел вплотную к кровати и скосил глаза наверх, чтобы не смотреть на папу. Хотя шторы были задернуты, солнце все равно просвечивало через них,