– С вами был ваш брат, да? Знаменитый Люк Скайуокер? – На лице Кастерфо появилось умоляющее выражение, как у ребенка, которому до дрожи хочется, чтобы ему снова рассказали его любимую сказку. – Но как вам удалось воплотить ваш смелый план?
Лея никогда раньше не рассказывала о тех событиях в подробностях, но теперь вдруг увлеклась, вспоминая, как Люк придумал «подарить» дроидов, как Чубакка вызвался изобразить пленника, как она сама переоделась охотником за головами… Кастерфо слушал жадно, ловя каждое слово.
Многим, кто воевал, нравится рассказывать о своих приключениях. Сама Лея предпочитала молчать. Но теперь она поняла, зачем люди это делают.
– Фантастика! – сказал Кастерфо, дослушав до конца. – Прямо как отчаянные подвиги повстанцев, о которых мне приходилось слышать.
– Так, значит, повстанцы совершали подвиги? Не только теракты?
– Нет. Не только.
Кастерфо не собирался полностью сдавать позиции, но Лея решила быть снисходительной:
– А вы не так уж и плохи, Кастерфо.
Он лукаво взглянул на нее:
– Рад, что вы так высоко меня цените.
– Я серьезно. Вы отважны, умны и вдобавок такой отличный пилот, что мой муж охотно бы взял вас в команду гонщиков, – если надумает, мне придется его отговаривать. У вас масса достоинств для центриста.
Он слегка ощетинился:
– Думаете, мы так уж отвратительны?
– По-видимому, нет, – признала Лея. – Но то, как вы относитесь к Империи… почитаете ее, восхищаетесь ею… Этого я не понимаю.
– Я почитаю не саму Империю. Правление Палпатина означало потакание коррупции и бесчеловечное обращение с простыми гражданами, и я никогда не забываю об этом. – Кастерфо посмотрел ей в глаза и тут же отвел взгляд. – В день битвы при Эндоре мне едва исполнилось шесть лет, но можете мне поверить, я успел испытать на себе жестокость Империи.
За его словами явно крылось нечто большее, но Лея понимала, что сейчас не время допытываться. Она откинулась на спинку дивана, пристально следя за малейшими оттенками выражения на его лице.
– Но тогда почему вы с гордостью выставляете у себя в кабинете шлемы штурмовиков? И как вы можете приветствовать идеи, столь близкие к философии Императора?
– Ну, исторические реликвии – это ведь всего лишь свидетельства прошлого, верно? – Кастерфо махнул рукой, словно прогонял дроида-официанта, попытавшегося слишком рано забрать тарелку. Лея разозлилась, но спустя мгновение он добавил: – Что касается идей, то мы, центристы, всего лишь стараемся непредвзято изучить механизмы Империи и понять, какие из них могут быть полезны. Централизация власти, повышение эффективности и производительности, сплочение всех миров Галактики: скажите честно, разве все это – сплошное зло?
– За то хорошее, что несла Империя, она заставляла слишком дорого платить.
– Полностью согласен. Но что, если мы сможем использовать некоторые хорошие стороны этого строя, не повторяя ошибок Палпатина? – Кастерфо наклонился ближе. –