– Быстрей бы возникли – скучно! Меня так и тянет поискать молодого бычка и позабавиться с ним.
– Что значит позабавиться с ним… Ты где взяла это слово? Ты разве помнишь, что забавлялась с бычками? Вроде бы ты, как и я, не помнящая конкретных событий из проекционной иллюзии.
– Да, я не помнящая конкретного, но телячье мое существо иногда горит и кипит отчего-то, и я думаю: отчего же во мне что-то может кипеть? Жажды познания, как у Елены или Джумы, которые задают бесконечно много вопросов, у меня нет, в этом смысле я совершенно спокойна и не горю желанием узнать что-нибудь сверх того, что вижу вокруг, аппетит у меня умеренный, я могу довольствоваться даже и сеном, а что еще здесь существует, кроме воды, еды и обсуждения высоких сфер? Я извлекла из этого обсуждения только одно, озвученное действительно мудрой Идой: «…условная рассеянность, одновременно собранная воедино великими ощущениями коров и быков…»
– Я думаю, – ответила Роза, – что это пока еще недоступно для нашего понимания, поскольку источник безотносительно понимания великого понимания вещей в нас еще не открылся…
– А я считаю, что Ида начала открывать этот источник. во всяком случае, мне лично хочется повстречать быков, с которыми я собрана воедино великими ощущениями… – сказала Танька-красава.
Все телки тут услышали Пастуха, который громко сообщил:
– Эфир начинает густеть, я чувствую это всем своим телом, которое тоже сгущается, и делаю вывод, что скоро наступит для вас первая тьма и вы увидите реальные звезды на своде – картину, не искаженную проекционной иллюзией, а также небесной загадочностью. Пока что можете отдыхать. и не задавайте лишних вопросов, старайтесь настроиться на созерцание свода во тьме – безмолвном источнике понимания пространства, в котором вы существуете.
Коровы – те, что еще стояли – одна за другой разлеглись на поверхности, неподалеку от Пастуха, и в ожидании обещанного притихли, даже перестали отрыгивать и пережевывать свою жвачку. Все приобрело умиротворенный, Божественный вид отдыхающего на лугу сытого стада.
Свет вскоре уступил место мрачному сумраку, затем довольно быстро стемнело, и вот уже телки видели только взгорбленные, мистические в темноте очертания друг друга. Теперь они не видели Пастуха, но слышали, как он произнес:
– Неразделенное нечто, включающее в себя как свет, так и тьму, сильнее проекционного солнца, но это необъяснимо.
Тут все коровы обратили внимание свое на свод и все, как одна, зашевелились и повставали от удивления и беспокойства, вдруг охватившего их. Свод этот был теперь совершенно черным и плоским, как черное полотно, развешанное наверху, глубина никак не угадывалась и не выражалась ничем, а необычно крупные звезды, вдруг разом