Мужчины моментально схватили нэпмана. Двое из них скрутили ему ноги и руки толстой пеньковой веревкой, бросили на стул. Омертвев от ужаса, Кира словно приросла к месту. Один из мужчин покрутил перед ее лицом пистолетом и почему-то прокричал:
– Сидеть!
Предупреждение было излишним – она и так сидела, никакая сила на свете не подняла бы Киру с места. Ей казалось, что от ужаса она теряет сознание.
Женщина, выдвинувшись из-за мужчин, неспешно пошла к столу, открыла шкатулку, ухмыльнулась при виде содержимого. И, резко захлопнув, бросила шкатулку в большую холщовую сумку, висевшую у нее на боку. Затем так же неспешно она повернулась к нэпману:
– Где остальное?
– Что?… Ничего больше нет… Это все… – Язык нэпмана заплетался от страха, и вместо слов из его рта вырывалось противное блеянье. Бандиты заржали.
– Ты нас за фраеров держишь, шкурник? – ухмыльнулась женщина. – Повторяю второй раз и последний: где остальное?
– Христом Богом… вот как на ладони… больше и не было ничего! – застонал нэпман.
При всей трагичности ситуации Кира тем не менее присматривалась к женщине. Она была молода, черноволоса, с короткой стрижкой, с тонкими, какими-то благородными чертами лица. Можно сказать, что она была очень красива, даже несмотря на неестественную бледность, покрывавшую ее кожу как гипсовая маска. Глаза женщины были грустны, но время от времени в них вспыхивало пламя, напоминая алые отблески. Одета она была по-мужски – в кожанку и штаны, заправленные в кирзовые сапоги.
– Алмазная, что мы с ним панькаемся? – вдруг произнес кто-то из бандитов.
Алмазная! Кира вздрогнула. Проведя по кабакам полжизни, она не могла не знать о ней. Так звали знаменитую бандитку-налетчицу, чье имя гремело когда-то вместе с именем бандита Кагула. Но Кагула убили. Говорили, что и Алмазная умерла. Выходит, нет, жива.
– Подвесьте его, – в глазах женщины снова заплясал огонь.
Двое бандитов быстро сняли с крюка над столом керосиновую лампу, сдернули со стула нэпмана и, вывернув его руки назад, подвесили их на крюк. При этом нэпман вопил как резаный, не столько от боли, сколько от страха при виде этой импровизированной дыбы.
– Это кто написал? – Женщина швырнула ему в лицо какую-то записку. – Донос в ЧК на сожительницу, которая скрыла найденный клад от советского государства? Датированный завтрашним днем?
Нэпман вопил нечто нечленораздельное. Женщина обернулась к Кире:
– Дура ты. Подставить он тебя хотел с этими финтифлюшками. Опоить и бросить здесь. И снотворное наверняка припас. Завтра, когда сюда чекисты нагрянули бы, сам был бы уже далеко… А тебя в тюрьму. Дура ты, дура… Растягивайте, ребята!
Бандиты стали растягивать нэпмана на дыбе. Он кричал так, что эти крики могли поднять на ноги всю округу. Но дом стоял на отшибе. Наконец нэпман не выдержал, все сказал. Один из бандитов из трубы в старом, неработающем камине достал вторую часть клада – большой металлический сундук.
Женщина