– А у меня будильник однажды вместо шести утра зазвонил в три ночи, – не уступил ей Игараси.
– И??
– Я встал, оделся, позавтракал и пошёл на работу.
Они опять расхохотались.
– А у меня палец… смотрите, как выворачивается… никто так не умеет, – продолжила весёлое соревнование Света.
«А я целых две минуты не дышать могу», – хотел парировать он, но сиделку позвали к больной.
– Говорят, вас в хорошую больницу переводят? – спросила Света напоследок.
– Нет. Я уже здоров. И у меня здесь командировка важная.
– Ну и ладушки! До завтра тогда?
– Да-да! Аригато, Света-сан, – радостно поблагодарил он.
И вот лежит весь перемазанный зелёнкой маленький японец под фикусом в коридоре районной больницы в никому не известном городке Т. в стране незапирающихся дверей. Столько здесь этих аномальных дверей – с ума сойти. Его кровать находится на очень бойком месте: мимо стремительными ангелами проносятся медсёстры с капельницами в руках, прогуливаются ватаги бодрых бабок в байковых халатах, шмыгают на слабых ногах всерьёз захворавшие мужики в тельняшках и подгузниках. Но японец засыпает всё крепче.
И начинает он видеть сон – будто кто-то строит лестницу на самое небо.
– Неси раствор, краску давай, балки тащи! – раздаются крики из-под облаков. – Вася, а иди-ка ты…
Это беглые попугаи в небесах кричат, улыбается Игараси-сан.
Баю-баюшки баю, не ложись ты на краю,
Придёт серенький волчок, он ухватит
за бочок
И потащит во лесок. Под ракитовый кусток
На вершину Ёсино, где идет все время снег,
Где за каменным мостом видно пики Миканэ,
Говорят, что ночи там ягод тутовых черней.
Тин-тон-тен… Завтра будет день.
ЛЕНА ШОАЛЬ
Я с грохотом вытащила из кухонного шкафчика доску и пошарила по столу в поисках деревянной держалки для ножей. Какая беспомощность… За это время можно было не только слепить сэндвич, но и съесть его, запивая чаем, и журнальчик пролистнуть, и даже чашку за собой вымыть.
И тут меня схватили за плечи.
– Кто здесь? – закричала я.
Глупый вопрос – дома только мы с Гавриченко находились. Никиток был у свекрови.
– Сто раз тебя просила! – я лягнула мужа.
Ошалев, он закрылся руками.
– Заяц, ты что?
– Ничего!
Мне стало стыдно за свою несдержанность, но я все равно докричала.
– Не трогай меня за шею! Не люблю я этого!
Он не обиделся. Только кивнул на кухонный беспорядок:
– Шаришь тут, как сомнамбула.
С Гавриченко вообще легко. Хотя всякое у нас бывало, разводиться даже как-то собирались.
Я съела добытый с таким трудом сэндвич и стала собираться.
– В магазин