Из кухни вышли родственницы.
– Коленька! Приехал?
– Приехал, тетя Анфиса, да вот опоздал.
– Что ж поделать, чай не из соседнего села, а из самой Москвы ехал.
С Анфисой вместе вышла девушка. Николай Иванович удивился:
– Галина?
– Я.
– Смотри-ка как подросла – прямо невеста!
Анфиса Петровна возразила:
– Рано еще невеститься, шестнадцать годов всего.
– Взрослая… Два года назад еще девчонкой была, с косичками бегала, а сейчас – девушка. И красивая – вся в тебя, тетя Анфиса.
Галина засмущалась, ушла обратно на кухню.
Маханов достал из чемодана две палки копченой колбасы, консервы, тушенку – все, что получил по спецпайку.
– На общий стол.
– Вот еще! Обойдутся, чем есть. И так наготовили всего, а деликатесы оставь, пригодятся.
– Ну, ваше дело. Я пошел на кладбище.
– Один?
– С Семеном.
– А… С дружком своим. Ох он и кручинился, что не может встретить тебя. Метался по деревне, председателю покоя не давал, все запчасти просил. А их нету, запчастей этих. Тетерин уже третий день, как в Олевск мотается. С утра тут был, попрощался с Иваном и уехал.
– Мы его с Фомичом по дороге не видели.
– Так он через Бодрое поехал. Тамошний председатель вроде как обещал подсобить с запчастями.
– Понятно. Орден-то отца сохранили?
– А то как же, у Степана он. Взял, чтобы не пропал ненароком.
Маханов снял пиджак, повесил на спинку стула, достал из него пачку «Казбека», спички, документы.
– Пошел я, теть Анфис, скоро приду.
– Да не спеши, Коль, успеешь, уж на поминки-то не опоздаешь, знаешь, как у нас бывает – до позднего вечера поминают.
– Знаю.
Он забрал бутылку водки, папиросы и стаканы, уложил все в холщовую сумку и вышел на улицу. Там увидел Рылова. Тот, как всегда мрачный, шел к дому.
– Приветствую, Николай Иванович.
– Здравствуй, дядя Мирон. Вы к двору идите, там все собираются.
– Да знаю я. Ты держись, Коль, все мы смертны.
И пошел дальше.
Маханов окликнул друга:
– Сеня!
Тот отделился от толпы мужиков:
– А я там тебя ждал.
– Пойдем. Как лучше пройти, чтобы людей меньше было?
– Э-э, Никола, в деревне такого места не найдешь.
– Ну, ладно.
Они пошли улицей. Встречались сельчане, здоровались, выражали соболезнования, оглядывали Николая, оценивали костюм, сорочку, туфли. Такое здесь не купишь, да и в районе тоже.
Обошли центральную улицу, вышли к кладбищу. Оно встретило друзей холодом и мрачностью. Среди высоких деревьев сгрудились могилы с крестами – с оградами и без. Маханов знал, где могила матери, но сразу не нашел. Друг подсказал. Деревня хоть и небольшая, но хоронили часто. И старых, и молодых, почивших от возраста и утонувших, и придавленных болезнями.
Они подошли к свежему холму. Крест, венок от колхоза, цветы – больше полевые.
– Ну, здравствуйте, дорогие мои, –