Копье же Шаркар приказал силой развернуть в сторону моря и закрепить. Чтобы отвести беду от своей новой Империи.
А на вратах Царского дворца высечь:
«Вот этот город!
Я его открыл!
Я повернул кровоточащий Жребий к востоку.
Бог спускается с горы
Для того, чтоб проявить не жестокость,
Но – Власть!»
Правда ли сие или легенда, но правил Шаркар двадцать девять лет и умер в своей опочивальне, окруженный любящими детьми. Наследнику он оставил крепкое государство и лучшую в Четырех Империях армию. Всадников же эгерини, Шаркарову гвардию, чьими руками и было развернуто Копье, именовали с тех пор – Алыми. И традиция эта сохранилась. Вот почему доспехи воинов стражи, окружавшей носилки Фаргала, алели, как свежепролитая кровь.
Миновав ремесленные кварталы, кавалькада достигла Верхнего города.
Некогда он был огражден стеной. Но войны и время сокрушили стену, и фундамент ее превратился в подобие террасы высотой в два человеческих роста. Прорезая руины стены, широкая дорога поднималась вверх, напрямик, через площадь Согласия к Судной, от которой начинался Царский дворец, из-за размеров своих называемый Дивным городом.
Западной стороной Дивный город переходил прямо в городскую стену. Настолько мощную и огромную, что ни одному из завоевателей не приходило в голову подступиться к Великондару со стороны заката. Впрочем, несмотря на крепость стен, за последние сто лет Дивный город завоевывался одиннадцать раз. Но всегда – изнутри.
Без помех раненый был доставлен во дворец, где лекарь немедленно обработал рану и напоил Императора успокаивающим снадобьем. После этого Фаргал уснул и спокойно проспал до утра следующего дня. Если бы Император знал, кто виновен в его падении, вряд ли его сон был бы столь безмятежен.
3
– Повесить!
Маленький алобородый законник[1] икнул, нюхнул с запястья щепоть толченой коры дерева биб, зажмурился.
Два стражника, подхватив одетого в лохмотья мужчину со скрученными за спиной руками, втащили его на один из помостов.
Раньше чем законник открыл затуманенные глаза, ноги осужденного уже сучили над выскобленными досками помоста.
– Следующего! – пробормотал законник.
Морщины на его лице разгладились.
Старшина ткнул пальцем, и стражники выдернули из кучки ожидавших приговора женщину. Средних лет, одетая по чину ремесленного сословия, держалась она вызывающе.
Собравшаяся вокруг небольшая толпа оживилась.
Законник прищурился. Как всегда бывало сразу после приема коры биб, глаза его застилала дымка.
– Говори! – велел он старшине.
– Избила соседку! – сообщил старшина.– Оскорбляла слух непотребными возгласами. Оскорбляла стражу.
– Каков характер оскорблений? – привычно поинтересовался законник.– Упоминались ли