– В Евангелии говорится иначе, – заметила я.
– Что мне делать, если люди не понимают Евангелия? – спросил он.
Я долго пробыла у Степана. Обрисовала ему условия жизни людей в стране и рассказала о тех, кто ест хлеб с травой, о семьях на Волге и в северной России, о безземельных крестьянах, о непосильных налогах и о безразличии царей к страданиям народа, а затем снова упрекнула штундистов за то, что они думают исключительно о спасении собственной души.
Степана очень сильно потрясло то, что я ему рассказала о нищете на севере.
– Как нам повезло, – сказал он, – что мы не знаем голода. У нас есть скот и все, что нам нужно.
Никто нас не прерывал. Степан забыл о своей работе. Я была очень рада встретить человека с таким отзывчивым сердцем и искренне стремящегося к истине. Мы решили, что я приду вечером со своим «племянником» и что на следующий день он пригласит сестер и братьев на богослужение и для разговора.
Вечером вся семья была дома. Пока Стефанович разговаривал с хозяином, я познакомилась с молодой женой Степана. Она держала на руках ребенка. Лицо у нее было печальным и вялым. Говорила она тихо, с жалобной интонацией:
– Они постоянно повторяют слова Евангелия, но сами по ним не живут. Его дети меня не уважают, и он обвиняет в этом меня.
И она, и тринадцатилетняя девочка, которая прибиралась в хате, часто вздыхали. Было ясно, что фанатичный Степан слишком бескомпромиссен, что он не понимает сложную психологию женской души и требует слепого повиновния в ситуациях, в которых любовь и дружеский разговор были бы куда более действенны.
Стефановичу наш новый друг очень понравился, и он весь следующий день изучал Новый Завет. Вечером в доме у Степана собралось множество «нововеров». Молодые и старые, дети и женщины с младенцами на руках, столпившиеся как в церкви, расступились перед нами и вежливо поздоровались. Нас усадили на скамью в «красном углу». Вероятно, Степан успел расхвалить нас единоверцам, и благодаря этому мы ощущали их благожелательство. Собрание началось с пения псалмов, в чем участвовали все присутствовавшие. Затем были произнесены импровизированные молитвы. После этого начался разговор. Моя душа, полная жалости к страдающему народу, вдохновляла меня, когда я раскрывала слушателям причины этих страданий и говорила о возможности добиться облегчения, выразив согласованный и энергичный протест. Я ощущала сочувствие аудитории и поэтому осмелилась предложить, чтобы они немедленно создали в селе революционную организацию. Степан согласился, но в толпе раздавались и такие голоса:
– Не лучше ли подождать возвращения старшего брата?
– Да, мы должны подождать, пока вернется брат Иван.
– Конечно, мы все этого хотим.
– Он вернется через день-два. Брата Петра тоже нет, он вернется завтра.
Похоже,