Подарок старика-дунганина оказался хорошим. В зимнее время будет в самый раз, голову греет отлично. Только летом чересчур жарко. Вспомнив с грустью о старой панаме, Шал спрятал шапку в сумку и достал кусок ткани. Задолго до того, как обзавелся армейским головным убором, использовал ее в качестве банданы – вот и сейчас с облегчением повязал на голову, а то так и сопреть недолго, и свежий шрам от пота чешется сильней. Кроме того, остатка тряпки, что свисает на затылке, хватило и лицо прикрыть. Мало ли какую гадость поднимает ветер с песком, дыши потом ею.
Впереди послышался собачий лай, и следом галдеж детских голосов. Дорогу перебежала небольшая стая тощих собак, а через мгновение из боковой улочки в том же направлении высыпала вооруженная палками ватага босоногих пацанов. Внимания на всадника никто не обратил, кроме хромого мальчишки в хвосте толпы – тот замер на месте и стоял не шелохнувшись, пока Шал не приблизился. Потом вдруг закричал, засвистел вслед убегающим товарищам и сделал попытку их догнать.
– Постой, бала. Не убегай!
Пацан остановился, но приближаться не стал, и только испуганно поглядывал то на всадника, то в ту сторону, куда убежали остальные.
– Не бойся, бала, не кусаюсь. Просто спросить хочу.
– Что?
– Где остальные жители? Такой большой аул, а никого нет.
– Здесь не живет никто. Там живут, – малец махнул рукой на восток, в том же направлении, куда тянулась улица, – у мечети.
– А кузнец есть у вас?
– Тоже там.
– Ясно, – кивнул Шал, – спасибо.
Он причмокнул, дернув поводьями, и когда Сабыр сделал шаг, снова их натянул. Конь послушно остановился.
– А чего за собаками гоняетесь? – поинтересовался он у пацана, который уже собирался дать деру.
– Кусаются больно. – Мальчишка показал на свою ногу.
– Понятно, – усмехнулся Шал, – месть. Я думал, кушать хочется.
– И кушать тоже, – буркнул пацан.
– Догоняй братву, а то без тебя всех съедят.
– Не съедят. Меня же покусали.
– Резонно. – Шала разобрал смех. – Право первой кости. Беги.
Пацан,