Когда принц Уэльский нанес удар судье Гаскойну, восседавшему в суде, этот независимый чиновник отправил своевольного принца в тюрьму. Тем не менее, взойдя на британский трон, Генрих не воспользовался возможностью высказать свое мнение по поводу этой вспышки или проявить уважение к верховному судье.
ДВА ИРЛАНДСКИХ ПРАВИТЕЛЯ
Один из ирландских правителей прислал следующее лаконичное послание другому: «Уплати мне дань, или же...» На что другой ответил: «Никакой дани я тебе не должен; и если бы даже...»
МАЛЬКОЛЬМ III, КОРОЛЬ ШОТЛАНДИИ[25]
Король, узнав, что один из его дворян готовит против него заговор, потребовал от информатора полного молчания и сам ничего не предпринял, пока человек, обвиняемый в государственной измене, не прибыл к двору, намереваясь реализовать свой замысел. На следующее утро король вместе с придворными отправился на охоту. Когда все оказались в центре леса, он отвел предателя в сторону, где никого вокруг не было, и обратился к нему: «Обрати внимание, мы тут одни; оба в равной мере вооружены и на конях. Никто нас не видит, не слышит и не может оказать помощь одному против другого. В таком случае, если ты смелый человек, иди к своей цели, исполни обещание, которое ты дал моим врагам. Если ты решил, что я должен пасть от твоей руки, когда тебе представится лучшая возможность? Когда будет более удобно? Когда ты сможешь проявить мужество? Ты приготовил для меня яд? Такое преступление свойственно женщине. Или ты собираешься убить меня в постели? Это могла бы сделать любовница. Или ты скрываешь кинжал, чтобы втайне нанести мне удар? Так поступает преступник. Так действуй же, как солдат, как мужчина, дерись со мной лицом к лицу, чтобы, по крайней мере, твоя измена была бы свободна от низости». Предатель пал к ногам короля и взмолился о прощении, которое и было ему даровано.
ГУСТАВ II АДОЛЬФ
Во время одного из публичных парадов шведский король и полководец Густав II Адольф (1594, король с 1611 – убит в сражении в 1632) заспорил с полковником Ситоном, офицером на его службе, которого высоко ценил, но тем не менее ударил. Сразу же по окончании парада полковник явился в королевские покои и подал прошение об отставке, которое его величество подписал и, не проронив ни слова о предмете спора, удалился.
Тем не менее, спокойно оценив ситуацию, Густав Адольф пожалел о своей вспышке темперамента и, услышав на другой день, что Ситон собирается в Данию, последовал за ним в сопровождении офицера и двух слуг. Добравшись до датской границы, он оставил всех своих спутников, кроме одного, и, нагнав Ситона на широкой долине, сказал ему: «Спештесь, сэр. Я признаю, что вы были оскорблены, и прибыл дать вам удовлетворение, как джентльмен; сейчас мы вне пределов моих владений, и вы с Густавом равны. Как я вижу, при нас обоих шпаги и пистолеты; не медлите сойти с коня и получить удовлетворение, которое требует ваша оскорбленная честь». Ситон, оправившись от изумления, спешился, что уже сделал король, и, опустившись перед ним на колени, сказал: «Сир, сделав меня равным вам, вы дали мне больше, чем удовлетворение. Бог запрещает, чтобы мой меч нанес хоть какой-то урон такому отважному и