Выглядывая из-за шеренги деревьев, начинавшейся всего в десяти ярдах от Норт-стрит, Хьюстон анализировал варианты. На другой стороне улицы и справа от него, примерно шагах в тридцати, находилась «Кантри-Фейр», ночная АЗС с магазинчиком. Рядом с ней стояла закусочная «Бейсик Нидз», специализировавшаяся на домашней выпечке и круассанах. Но окна в закусочной были темны, как и в «Джант Игл» в полутора кварталах на восток. «Значит, сейчас не меньше девяти часов вечера», – сообразил Хьюстон. – «Возможно, уже десять или даже одиннадцать, судя по малочисленности машин».
Хьюстон снова переключил внимание на ночной магазинчик. На заправке стояли всего два автомобиля. Один мужчина заливал бензин. Другая машина вообще пустовала. «Наверное, все пассажиры пошли в магазин», – подумал Хьюстон. Он выжидал и наблюдал. Через несколько минут из магазина вышли, посмеиваясь, парень с девушкой. Оба несли в руках по большому пластиковому стаканчику, потягивая из соломинок какой-то напиток. Девушка села за руль, парень – рядом. Двигатель машины загудел, фары вспыхнули, маленький синий автомобиль тронулся с места и помчался по улице вниз, увозя с собой счастье и беззаботность юности.
Насколько Хьюстону помнилось, он никогда прежде не бывал в этом магазинчике. Заправлялся он всегда на колонке «Бритиш Петролеум» рядом с домом, а продуктами закупался в крупном торговом центре «Америкос» на окраине городка. Они с Клэр ездили туда по утрам почти каждую субботу и по отдельности бродили по магазину с тележками и корзинками, переговариваясь по мобильному телефону. Как же ему нравилось это совместное блуждание мимо витрин с овощами и фруктами под музыку Андре Превина, Джона Теша или Янни, разносившуюся над головой. Стойки с оливками, полки с рогаликами и круассанами, стеллажи с аппетитными багетами, соблазняющими хрустящей корочкой, хлеб, выпеченный пекарями высшего класса, контейнеры с сырами стилтон, эйшаго, фонтина, пекорино, бушерон и шропшир блю. Прилавки с мясом и деликатесами, тридцать разновидностей морепродуктов на лотках из искрящегося льда. И Клэр, прекрасная Клэр где-то рядом… Ее голос в телефоне: «Эти дандженесские крабы такие огромные!»
Хьюстону нравилось воспринимать сигналы, посылаемые его органам чувств со всех сторон. Ему нравилось улавливать сладострастие ее голоса и ощущение предвкушения. И все это в одночасье кануло в небытие. А сейчас вдруг снова всплыло в памяти и поразило, будто обухом по голове, так неожиданно, жестоко и больно, что он упал на тротуар под деревом и зарыдал, нашептывая то и дело одно слово: «Клэр…» – раздирая щеку о корявую кору.
Время шло.
Он дышал.
Он не мог заставить свое сердце остановиться.
Магазин через дорогу. Холодный свет фонарей, холодный асфальт.
Он наблюдал, как подъезжали и уезжали машины.
Господи! Как же он истосковался по своему уютному кабинету, знакомому зданию… Там в цокольном этаже имелись торговые автоматы, разменный