Вообще он весьма своеобразно относился к понятию долга перед семьей. Его не слишком интересовала дальнейшая судьба сыновей. Говорили, что они выросли в России и сделали карьеру при советском режиме. В 1920 году Гельфанд упоминал о сыне, жившем в России, с которым он не общался. В тридцатых годах в советских посольствах Западной Европы появились два дипломата; ходили слухи, что это сыновья Александра Гельфанда. Граф Чиано, министр иностранных дел Италии и зять Муссолини, в 1939–1940 годах часто встречался с Леонидом Гельфандом, советским поверенным в делах в Риме. Последняя ссылка на советского дипломата в дневнике Чиано:
«14 июля 1940 года Гельфанд, который много месяцев руководил советским посольством, должен вернуться в Москву, и он чувствует, что дело попахивает расстрелом. Вот почему он попросил помочь ему сбежать в Америку, где он хочет оставить семью и, думаю, останется сам. Он проницательный и умный человек; долгий контакт с буржуазной цивилизацией сделал из него буржуа. Под давлением приближающейся беды проявилась его еврейская сущность. Он стал чрезмерно любезен и только кланяется и расшаркивается. Но он стремится спасти семью; он обожает дочь. Он боится их депортации больше, чем собственной смерти. Это очень гуманно и красиво»[107].
Леон (Леонид) Гельфанд сбежал в Соединенные Штаты, где нажил состояние. Он недавно умер в Нью-Йорке под вымышленным именем[108].
Другим советским дипломатом был Евгений Гнедин, сын Гельфанда от второй жены, в тридцатых годах заведующий отделом печати МИДа СССР. В 1936 году он был секретарем полпредства СССР в Германии. Был арестован во время сталинской чистки. По воспоминаниям его друга Ильи Эренбурга, Гнедин был освобожден в 1955 году и живет в Советском Союзе.
Итак, мы можем только предполагать, что эти два человека были сыновьями Гельфанда.
Противники и бывшие друзья Гельфанда умело использовали сведения о его личной жизни. Вскоре после окончания Первой мировой войны Карл Каутский не колеблясь воспользовался имевшейся у него информацией о семейных делах Гельфанда. В ответ на резкий выпад Каутского Гельфанд напечатал в своем еженедельнике «Колокол» статью под названием «Филистимляне[109] вокруг меня».
Пример, который он привел в свою защиту, звучал не совсем убедительно. В язвительном ответе бывшему другу Гельфанд пытался создать впечатление, что всегда был, не в мещанском понимании этого слова, хорошим отцом. Он откровенно признался, что политические интересы и друзья у него всегда были на первом месте, а семья на втором. «Я заботился о самых близких и дорогих как только мог, но не позволял материальным заботам