© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
Посвящаю Карен, Франческе и Миранде,
единственным, кого я люблю
«Лучшие годы нашей жизни проходят сначала в рассуждениях: «Еще слишком рано», – а затем: «Уже поздно».
Пролог
Вынужден сделать страшное признание.
Узнав о том, что Сильвия умирает, я не испытал большого отчаяния.
Знаю, это может звучать негуманно, особенно из уст врача. Но я просто не в состоянии думать о ней как о какой-то очередной пациентке. На самом деле, когда мне в первый раз сказали, что после стольких лет она хочет меня видеть, я чуть ли не вообразил, что это жест примирения.
Интересно, что у нее на уме? Может, для Сильвии наше воссоединение – не более чем последняя отчаянная попытка спасти свою жизнь? Или под занавес, в состоянии полной безысходности, она вдруг захотела меня увидеть? Так же сильно, как хочу ее видеть я?
А что тогда ее муж? Если даже предположить такую невероятную вещь, что до сих пор она не говорила ему о наших с ней давнишних отношениях, ей, несомненно, пришлось рассказать ему об этом сейчас.
Однако, что бы ее муж ни чувствовал по этому поводу, он не сможет воспрепятствовать нашей встрече. В конце концов, он из тех, кто привык получать все самое лучшее, а в этой области медицины мне, бесспорно, равных нет.
Сильвия на два года моложе меня, ей всего сорок три. И судя даже по недавним газетным снимкам, она, как и прежде, очень красива. Вся такая лучезарная, такая живая… Не может быть, чтобы она была так серьезно больна! Для меня она всегда была воплощением самой жизни.
В первом телефонном разговоре со мной Нико Ринальди – муж Сильвии – был вежлив и официален. Речь идет о его жене, но в голосе нет и намека на эмоции. Напротив, он абсолютно уверен, что я незамедлительно окажусь в его распоряжении.
– У миссис Ринальди опухоль мозга. Вы не могли бы ее посмотреть прямо сейчас?
Несмотря на все его высокомерие, я, однако, улавливаю косвенное признание того, что обладаю некими способностями, которых у него нет. В бизнесе он виртуоз, но с Ангелом Смерти даже ему не сторговаться.
И это приносит мне удовлетворение.
Внезапно, будто вдогонку, он с едва заметным надломом в голосе добавляет:
– Я вас прошу!
Я обязан был помочь. Им обоим.
Через час история болезни и рентгеновские снимки уже лежали у меня на столе. Едва за секретаршей закрылась дверь, как я вскрыл конверт, наивно ожидая увидеть там что-то от самой Сильвии.
Но, конечно, там были только снимки ее мозга, сделанные на самой современной аппаратуре. Странно, но раньше мне казалось, что я знаю ее изнутри. Я забыл, что душа – не орган тела. А мозг – не вместилище души. И тут, как врач, я возмутился.
Даже на самых первых снимках было видно новообразование в мозгу. Кто ее консультировал? Я быстро пролистал историю болезни. Стандартно-стерильная медицинская терминология. Больная, белая замужняя женщина в возрасте сорока одного года, обратилась к профессору Луке Винджиано с жалобой на сильные головные боли. Он отнес их на счет эмоционального стресса и прописал новейшие транквилизаторы.
Затем, в нарушение принципа врачебной объективности, профессор позволил себе небольшое наблюдение личного характера. Судя по всему, отметил он, в жизни Сильвии имеется некий источник психологического напряжения. Должно быть, из некоего злорадства я поспешил приписать это ее браку.
Ведь она хоть и появлялась регулярно на фотографиях в обществе мужа (в качестве неотъемлемого украшения), но будто намеренно отводила себе весьма скромную роль – где-то на самой обочине его насыщенной событиями жизни. Нико же, напротив, был куда более публичной персоной. Его мультинациональный гигант, Миланский автомобильный завод (по-итальянски сокращенно – «ФАМА»), являлся не только крупнейшим в Италии производителем автомобилей, но и включал строительное и металлургическое производства, а также страховой и издательский бизнес.
Периодически в прессе появлялись сплетни о его связях с той или иной молодой талантливой особой. Конечно, все изобличающие его фотографии были сделаны на каких-то благотворительных мероприятиях, так что нельзя исключать, что это были не более чем пошлые репортерские домыслы. Но ведь сильные мира сего всегда в центре сплетен. Я в своей области достиг достаточных высот, чтобы знать это не понаслышке.
Правда или нет, но само по себе это предположение было сродни спичке, поднесенной к сухому хворосту моих эмоций. Я решил довериться журналистским инсинуациям и приписал отмеченное ее врачом внутреннее беспокойство интрижкам супруга на стороне.
Я силой заставил себя читать дальше.
Винджиано слишком долго