Черный лед. Майкл Коннелли

часто обнаруживал черты, свойственные и ему самому. Почему – этого он не знал, да и не старался узнать, принимая все как есть. И вот теперь перед ним сидела незнакомая женщина; он даже не знал ее имени, но таинственная сила уже притягивала его к ней. Может, он увидел в ней свое отражение – отражение своих желаний и своего одиночества, – но от этого миссис Мур не стала для Босха менее привлекательной. Ему хотелось узнать, отчего залегли темные круги под этими карими глазами и откуда под ними тонкая сеть морщин. Как и Босх, миссис Мур старательно прятала свои шрамы от посторонних глаз, и каждый из них, похороненный глубоко в душе и скрытый за внешним спокойствием, представлял собой загадку. Отгадать ее будет непросто, а излечить – и того труднее. Она такая же, как и он, Гарри чувствовал это. Нет, не чувствовал – знал наверняка.

      – Простите, но я не знаю вашего имени. Заместитель начальника полиции дал мне только адрес.

      Миссис Мур улыбнулась:

      – Сильвия.

      Босх кивнул:

      – Гм-м, Сильвия, это, случайно, не кофе так вкусно пахнет?

      – Да. Хотите чашечку?

      – С удовольствием, если это не очень вас затруднит.

      – Ничуть.

      Она поднялась и прошла перед ним, направляясь в кухню. Босха охватили сомнения.

      – Послушайте, может, мне все-таки лучше уйти? У вас есть о чем подумать, а я вторгся к вам и попросил кофе. Не отложить ли до следующего раза?

      – Нет, что вы, ваше общество очень полезно – отвлекает от всяких…

      Босх не ответил. В камине громко щелкнул сучок. Гарри посмотрел ей вслед и, убедившись, что из кухни его не видно, еще раз огляделся по сторонам. Потом, поднявшись с кушетки, направился к освещенным дверям кухни.

      – Черный, пожалуйста, – сказал он. – И без сахара.

      – Конечно. Вы ведь тоже коп.

      – Вы, похоже, не очень их жалуете?

      – Пожалуй, недолюбливаю, – ответила Сильвия, стоя к нему спиной. Босх видел, как она разливает кофе по чашкам из стеклянного кофейника. Он прислонился к дверному косяку возле холодильника. Не зная, что еще сказать, Гарри колебался, стоит ли приводить в исполнение план, который обдумывал по пути.

      – У вас неплохой дом, – проговорил он наконец.

      – Это не дом, а жилище, – уточнила Сильвия. – Мы продаем его. То есть, наверное, теперь следует говорить: «Я продаю его».

      Она отвечала, не поворачиваясь к нему, но Босх рискнул продолжить:

      – Вы не должны винить себя за то, что он сделал. – Гарри знал, что это слабое утешение.

      – Легко сказать, труднее исполнить.

      – Да.

      Последовало продолжительное молчание. Босх первым нарушил его:

      – Он оставил записку.

      Сильвия замерла, но так и не повернулась.

      – «Теперь я знаю, кто я такой» – вот что он написал.

      Она промолчала. Одна из чашек стояла на столике наполовину пустая.

      – Вам это о чем-нибудь говорит?

      Наконец-то Сильвия повернулась к нему. В ярком свете ламп, горевших под