Я немедленно посоветовался со своим коллегой Бой-Эдом, и он согласился со мной, что в случае, если Ринтелен останется в стране достаточно долго для того, чтобы исполнить хоть что-нибудь из своих планов, последствия могут быть катастрофическими. С согласия Бой-Эда я отослал Верховному командованию телеграмму с просьбой потребовать от германского Адмиралтейства немедленного отзыва Ринтелена. Мы избрали такой подход к этому делу, поскольку пришли к выводу, что военно-морское начальство имеет, по всей вероятности, всецело ложное представление о политическом положении в Соединенных Штатах и об опасностях, связанных с деятельностью Ринтелена. Генеральный штаб, напротив, был полностью информирован об изменяющейся ситуации и одобрял мое мнение о том, что ограничение военных поставок должно проводиться исключительно законными методами. Бернсторф также нас поддержал, и кодированная телеграмма была отправлена – связь с Германией была к тому времени уже восстановлена. Окончание этой истории есть в книге Ринтелена. Через несколько недель, за которые он успел продвинуться в выполнении своих планов касательно бомб и забастовок, он получил приказ о возвращении домой. Несмотря на то что он путешествовал с фальшивым паспортом, в середине июля 1915 года британцы сняли его с корабля в проливе Ла-Манш и позднее отправили назад в Соединенные Штаты, где он пошел под суд и был приговорен в Атланте к тюремному заключению. По окончании войны остаток его срока был аннулирован.
Судьба этого человека, движимого патриотическими мотивами, достойна сожаления, но это был риск, на который должен был идти каждый в его положении. Необычным здесь является то, что сам он не был готов принять на себя ответственность за провал своей миссии и предпочел найти козла отпущения. На эту роль подвернулся я. Он утверждает, что я отправил телеграмму, требовавшую его отзыва, «в открытую», чем и разоблачил его перед британцами. На деле же германский дипломатический шифр был к тому времени уже давно взломан британцами. К тому же более чем вероятно, что он и сам был несдержан в своих разговорах с посторонними так же, как он был несдержан в беседе со мной, и контрразведка очень скоро пронюхала о его деятельности.
То, что имена Ринтелена и мое собственное оказались связаны, объясняется, вероятно, следующим обстоятельством. В конце 1914 года я произвел выплату немецкому химику доктору Шееле за его работу по исследованию процесса превращения в порошок нефти – продукта, в котором Германия испытывала недостаток. Мы надеялись импортировать его через нейтральные страны под видом искусственного удобрения и для этой цели создали завод под названием «Нью-Джерсийская сельскохозяйственная компания». Ринтелен разыскал этого человека, и в мае 1915 года Шееле приступил к изготовлению бомб и других устройств для установки на судах, которые перевозили оружие и военное снаряжение. Он занимался