– Нам не о чем разговаривать, особенно сейчас, – шипит он на девушку и дергает головой в сторону двери. Теодор почти слышит, как наверху Бен расхаживает между диваном и журнальным столиком, дочитывая утреннюю газету. Заинтересовавшая его статья вот-вот подойдет к концу, и Паттерсон решит обсудить ее с другом.
Атласу лучше убраться из лавки до этого момента, если он мечтает попасть в бар.
– Нет, стой! – чересчур громко говорит Клеменс. – Я знаю, ты на меня злишься, но речь сейчас не об этом. Бен сказал, ты хочешь отыскать Шона.
О, святые угодники, почему она заявляется всегда так не вовремя?
– Бен – болтун, – отрезает Теодор. – А теперь отойди-ка в сторону, мне надо свалить отсюда как можно скорее.
– Теодор! – в голос восклицает гостья.
– Клеменс! – издевательски вторит он ей.
– Что у вас там стряслось?
Бен стучит пятками, спускаясь по лестнице на первый этаж, и Теодор, слыша его шаги, окончательно теряет веру в карму: судьба должна была наградить его хотя бы глотком спиртного вдали от неусыпного Паттерсона с его перевязками и наглейшей девицы, которая ему на голову свалилась определенно за все грехи. Теперь вместо вечера в баре ему предстоит вот это – дочь смотрителя галереи, уверенная, что ее слова могут образумить Атласа, и кандидат биологических наук.
– Что ты собираешься делать? – спрашивает Клеменс. – У тебя даже плана нет.
– Есть.
Выбраться из антикварной клетки и завалиться в ближайший бар, чтобы утопить все мысли в виски.
– Я найду этого мальчишку, притащу сюда, запру в подвале, – повторяет Теодор, – а после вытрясу из него все, что тот знает.
Клеменс вздыхает, хотя на самом деле ей хочется заломить руки в отчаянном жесте – видно невооруженным глазом. Неприятный ярко-желтый свет уличных фонарей делает кожу ее лица болезненной, почти зеленой, а волосы высветляет до рыжины.
– Теодор, так нельзя! Ты не можешь похищать людей средь бела дня, это…
– Что? Жестоко, по-твоему?
– Незаконно!
Он даже не думал всерьез следовать озвученному плану – по крайней мере не всем его пунктам. Вытрясти из беглого преступника всю правду можно и без похищения, но, видя, как сильно это тревожит девчонку-лгунью, Теодор удовлетворенно хмыкает.
– Давай-ка проясним ситуацию. Значит, ему можно всадить мне нож под ребра, а мне поймать его и подержать взаперти – нельзя? Продолжаешь защищать его?
Неужели он прав? Клеменс в сговоре с Палмером-Шоном-кем-бы-он-ни-был? Это предположение окончательно его разочаровывает, что, видимо, не ускользает от внимания девушки.
– Я не его соучастница, Теодор, – выдыхает Клеменс. – Я никогда – слышишь ты меня или нет? – никогда не пыталась навредить тебе. Шон обманывал меня точно так же, как и тебя.
– Что же ты тогда так за него радеешь?
Вопрос звучит