Снова начались шум и неразбериха. Офицеры хриплыми голосами выкрикивали приказы, рядовой состав лениво делал вид, что ничего не слышит. Мало-помалу переминающиеся с ноги на ногу солдаты, подталкиваемые постоянно подходившими сзади, покинули строй и вяло потянулись к видневшимся невдалеке избам.
Люди были убеждены, что линия фронта располагается где-то поблизости.
Тогда мы еще не знали, что постоянной, четко выраженной линии вообще не существовало. Перед нами находились только сильно выдвинувшиеся вперед вражеские пехотные дивизии, а также контролировавшие все проходимые дороги моторизованные бригады. Мы двигались в их тыл.
Солдаты постепенно разбредались по окрестностям. Причем некоторые группы уходили довольно далеко. Очевидно, они не понимали, насколько опасно в такой обстановке удаляться от своей части. Ведь в любой момент могли появиться русские танки.
Как же так получилось, что никто не взял дело в свои руки? Почему такому множеству людей позволили слепо двигаться навстречу собственной гибели?
Признаюсь, нас сильно угнетала бескрайность окружающего пейзажа. По сравнению с необозримыми горизонтами расстилающейся со всех сторон степи человек казался ничтожной козявкой. Поневоле в души проникало чувство фатальной неизбежности происходящего. Мы тупо переставляли ноги и вяло размышляли о бессмысленности и бесперспективности всяческой борьбы.
Мне пришлось с огромным усилием взять себя в руки. Такое нарушение порядка абсолютно недопустимо! Надо что-то делать! Немного поразмыслив, я принял решение и начал трудиться, как маленький упрямый муравей. С помощью лейтенанта Маккарио из 2-го батальона 80-го пехотного полка Пасубио и еще нескольких офицеров мы начали собирать людей и формировать части.
Кое-что у нас получилось. Люди были настолько сбиты с толку, что готовы были повиноваться любому, кто в состоянии отдать им четкий приказ.
А народ все прибывал…
Я оказался в удивительно парадоксальной ситуации. Если бы только на моем месте оказался энергичный старший офицер! Но старшие офицеры казались безучастными к происходящему. Позже я понял, что холод подстегивает к действию только молодежь вроде меня. У людей старшего возраста он парализует всяческую инициативу. К счастью, нам удалось справиться, и более или менее организованные группы людей двинулись в деревню.
Мне сказали, что на другом склоне холма среди разрушенных домов генерал собирает людей. Мы сразу же направились туда и через некоторое время присоединились к войску.
Со всех сторон к нам подходили новые и новые итальянцы.
В конце концов генерал приказал нам выйти из Позднякова, пройти километр на юго-восток и «готовиться к прорыву».
Выяснилось, что с нами четыре генерала: Х, Росси из Торино, Капицци из Равенны и еще один, которого называли Бозелли.
Через некоторое время имя Бозелли уже никто не называл, так же как и никакое другое вместо него.
Я не могу вспомнить, кто именно тогда командовал передвижениями