Я не впал в ступор и не перестал соображать. Психология человека такова, что рефлектирует он только в минуты безделья. Если есть чем заняться, мозг отвлекается на более насущные проблемы. Армейские отцы-командиры давно взяли эту методу на вооружение, и кажущиеся дуростью приказы «тащить круглое и катать квадратное» имеют практическую основу. Я сконцентрировался на происходящем, отложив размышления на потом.
Троица, за которой мы наблюдали, потрошила одежду и котомки четвертого – человека в зеленом, явно военном мундире. Жертва лежала, не проявляя признаков жизни. На ум пришли два варианта: убит или оглушен. На шее виднелась металлическая бляха, если не ошибаюсь, отличительный знак офицерского чина.
Неподалеку находилась мертвая лошадь, шея ее была вывернута под неестественным углом. Скорее всего, выстрел, испугавший моего коня, предназначался ей.
На обычных разбойников с большой дороги эти трое не походили. Во всяком случае, тот, что в треуголке с высоким красным плюмажем, точно. Он вывернул кошелек жертвы и не обратил внимания на высыпавшиеся монеты. Его подельники бросали жадные взгляды на деньги, но присвоить не решались. Я сразу сообразил, кто тут главный.
Он что-то приказал, один из помощников вытащил из сапога нож, занес высоко над собой и приготовился вонзить в беззащитное тело офицера.
«Добивают», – понял я.
Карл не выдержал первым. Он выскочил из кустов и с криком бросился на людей в сером:
– Остановитесь! Именем закона объявляю вас арестованными. Потрудитесь сложить оружие.
«Кретин!» – простонал я.
Ему удалось добиться только того, что негодяи резко изменили намерения. Они оставили раненого в покое и с оружием наголо пошли на кузена.
Карл беспомощно обернулся, я догадался, кого он рассчитывал увидеть прикрывающим спину, но что-то удерживало меня на месте.
Противный липкий страх влез в душу, нашептывая подлые, низенькие мыслишки. Кто он такой, чтобы рисковать из-за него жизнью? Мы знакомы всего пять минут. Если юнцу захотелось продырявить себе шкуру, пускай поступает как хочет – это его личное дело, не касающееся меня никоим образом.
Я отвернулся, прижался спиной к дереву, пытаясь вдавиться в ствол как можно сильнее, закрыл глаза, мысленно сосчитал до десяти.
Зазвенели скрестившиеся шпаги, послышалась грубая брань, призывной голос Карла. Ну и что, мне нет до него дела. Пусть выкручивается.
Моего присутствия до сих пор не обнаружили. Замечательно. Могу развернуться и убежать. Никто не узнает. Пожалуй, недавно я так бы и поступил, но не сейчас. Что-то во мне проснулось. Честь, благородство… Я не знаю. Сложно описать словами. Некогда казавшийся сложным и многогранным мир вдруг стал простым и приобрел только два измерения: черное и белое.
Если сбегу – будет