И у Виктории появилось странное ощущение, что она действительно попала в родной дом.
С хитрой улыбкой он отпустил ее и пододвинул ей стул.
– Должно быть, вы умираете от голода. О’Мэлли! – позвал он лакея, ожидавшего подле серванта, в котором красовались серебряные блюда. – Мы оба до смерти голодны.
– Да, ваша светлость, – ответствовал лакей, повернулся и начал наполнять тарелки.
– Прошу меня простить за то, что я не выслал своевременно карету в порт, – мотнув головой, сказал Чарльз. – Я даже не мог себе представить, что вы приедете раньше срока, так как мне говорили, что обычно депеши из Америки приходят с опозданием. Ну да ладно. Надеюсь, путешествие было приятным? – поинтересовался он, пока лакей расставлял тарелки с яйцами, картофелем, почками, ветчиной и хрустящими французскими булочками.
Виктория посмотрела на ряды узорных золотых ножей и вилок по обе стороны от ее тарелки и мысленно вознесла хвалу матери за то, что их с Дороти научили правильно пользоваться ими.
– Да, путешествие было очень славным, – улыбнулась она, а затем с неловкой робостью добавила: – Ваша светлость.
– Бог ты мой, – хмыкнул Чарльз, – вряд ли нам стоит быть такими официальными! В таком случае мне пришлось бы называть вас графиней Лэнгстон или леди Викторией. Меня это ни в коей мере не устраивает – я бы предпочел, чтобы вы называли меня дядей Чарльзом, а я величал вас Викторией. Что скажете?
Виктория ощутила, как в ее душе зарождается теплая привязанность, и ответила:
– Что ж, я не против. Я уверена, что никогда бы не сумела отозваться на обращение «графиня Лэнгстон» – кто бы она ни была, – да и «леди Виктория» как-то не вяжется со мной.
Положив салфетку на колени, Чарльз бросил на нее странный взгляд.
– Но на самом деле и то и другое относится именно к вам. Ваша мать была единственным ребенком у графа и графини Лэнгстон. Они скончались, когда Кэтрин была юной девушкой, их титул происходил из древнего шотландского рода и перешел к ней. Вы ее старший ребенок, так что теперь этот титул ваш.
Синие глаза девушки сверкнули веселой искоркой.
– Ну и что же мне с этим делать?
– То же, что делаем мы все! – хмыкнул он. – Афишируйте это. – Он выждал, пока О’Мэлли поставил перед ним тарелку. – Между прочим, кажется, в Шотландии есть небольшое поместье, наследуемое вместе с этим титулом. А может, я ошибаюсь. Что об этом говорила ваша мать?
– Ничего. Мама никогда не говорила об Англии или ее жизни в те времена. Мы с Дороти всегда считали, что она… как бы это сказать… обыкновенный человек.
– В вашей матери не было ничего «обыкновенного», – мягко заметил он. В его голосе Виктория уловила волнение, и это ее удивило, но когда она начала расспрашивать о жизни матери в Англии, он покачал головой и непринужденно пояснил: – В один прекрасный день я расскажу вам все о… обо всем. Но не сейчас. Пока давайте получше узнаем друг друга.
Целый