Вовремя их путешествия из Андрюшино в Калининград с Катей происходило что-то неладное. На Московском вокзале она вдруг исчезла в момент выноса вещей из вагона. Сначала Вера разозлилась на дочь и наняла для переноса четырех чемоданов недружелюбного носильщика. Потом на перроне она увидела одинокую фигуру дочери в облаке паровозного пара, и впервые очень испугалась за нее.
Вид Катюши даже со стороны был несчастным. Ее толкали проходящие мимо пассажиры, а она, как пригвожденная, не двигалась с места. Со стороны казалось, что девочка совершила прыжок во времени и неожиданно очутилась в незнакомом ей будущем, а теперь она собиралась с духом, чтобы начать жизнь сначала. Катя по-воровски курила сигарету, судорожно выпуская дым в морозный воздух столицы.
Так курят люди с опустошенной душой, перед тем, как им опуститься на самое дно, которое по Горькому не имело выхода к нормальной жизни. Вера читала Горького, но такая участь не должна была случиться с ее дочерью. В этот момент впервые она жалела не столько себя, сколько свою непутевую гордую девочку, и в ее душу прокрались сомнения, а поймет ли Катюша свою маму, хоть когда-нибудь?
Но, поддаваться размышлениям можно тогда, когда есть на это время, а не в дороге, когда носильщик увозит багаж, не оглядываясь, на его хозяйку. Вера, пробегая мимо Кати, приказала ей, следовать за ней и бросить курить немедленно, но та притворилась глухонемой и не пошевелилась.
Позже, когда Вера рассчиталась с носильщиком и определила свои вещи в камеру хранения, она отправилась за дочерью. Катя стояла на прежнем месте, возле ярко зеленого киоска, торгующего пивом и пирожками. Изношенная курточка и взгляд слепого человека вызывали к ней острую жалость. Может быть, этот киоск представлялся Кате надежной опорой на пути к взрослости, но для ее мамы этот киоск был просто торговой точкой. Странно, но именно этот вид дочери, с опущенными плечами и потухшими глазами, придали Вере силы самой не упасть духом.
– Катюша, мы сейчас вдвоем пойдем на вокзал. Там остались наши вещи. Нам надо взять билеты на Калининград.
Девочка отвернулась от матери и продолжала угрюмо молчать.
– Даже курение не поможет тебе начать жизнь сначала, надо продолжать жить даже на чужой территории. Андрюшино и все, что было прежде, осталось в прошлом. Нам надо двигаться вперед! В Калининграде нас ждет другая жизнь, более цивиллизованная.
Опять скорбное молчание. Катя медленно опустила свой взгляд на грязный перрон.
– Катя, прекрати надо мной издеваться!
– Отстань!
Но Вера не сдавалась.
– Катюша. Да, мне тоже нелегко. Прошу, прости, что опять сорвала тебя с насиженных мест, но по-другому я не могла поступить. Пойдем со мной, … я прошу тебя.
Тут Катя подняла глаза, в глубине которых Вера увидела