– Настанет время, – говорил Чинробнобо Марпате, – и ты навсегда покинешь стены монастыря. Ты уйдешь в другую, неведомую тебе пока жизнь. Но ты должен быть готов к ней. Ведь ты сам выбрал ее. И знания врачевания пригодятся тебе.
Там, в горах, Чинробнобо терпеливо рассказывал Марпате о целебных свойствах трав, о том, как сохранить их чудодейственную силу надолго. Марпата с учителем любили приходить к небольшому горному озеру. Его зеркальная гладь всегда была скрыта от глаз путников покрывалом, сотканным из водяной гречихи. Ее розовые подводные соцветия, проглядывая сквозь хрустальную прозрачность воды, оживляли ажурный узор остролистного ковра. Марпата уже знал, что водяная гречиха с давних времен служила людям незаменимым средством при холере.
Лама открыл для Марпаты многие свойства целебных трав, но почему-то особое внимание учитель уделял травам, которые способны были излечивать холеру и чуму. Марпата не спрашивал его о том. Его пытливый ум жадно вбирал в себя все, чему учил его Чинробнобо.
С детских лет Марпата тяготел душой к тому невзрачному скальному строению на задворках монастыря, где монахи хранили камни. Только теперь, спустя годы, он смог приходить сюда не ради праздного любопытства. Теперь Марпата приходил сюда с учителем, и тот всякий раз открывал ему новые и новые тайны. Оказывается, камни – живые, и способны врачевать многие недуги. Марпата узнал, что при неумелом, или, напротив, умелом, обращении с ними камни способны разрушать и губить. Чинробнобо остерегал своего ученика от необдуманных поступков. Рассказывая юноше о дурных свойствах камней, он всякий раз призывал Марпату к благородству, дальновидности и мудрости.
Постепенно, год за годом, Марпата впитал в себя столько, что вполне владел лекарским ремеслом. Однако Чинробнобо неустанно повторял своему ученику, что земные навыки врачевания ничего не будут значить, если не коснется их фибрами своими душа, если дух не вдохнет в них силу, способную противостоять болезни, не заставит услышать музыку жизни и возродиться.
2
Ночью Марпате не спалось. Одолевали мысли. Неутомимыми пчелами роились они вокруг его обостренного сознания. Влетая в голову, словно в улей, проносясь по закоулкам его ума, мысли стремительно улетали прочь, уступая место новым. Но что-то неизменно присутствовало в его сознании. Что-то, чему Марпата никак не находил объяснения. Это «что-то», касаясь души, порождало уверенность и осознание истинности, но это «что-то» своей мощью не позволяло шальным мыслям касаться его. Это было непонятно. Это волновало Марпату. Едва дождавшись рассвета, Марпата пришел в келью учителя.
Он застал Чинробнобо за трапезой. Лама неторопливо вкушал только что приготовленную тсампу. Он пригласил Марпату разделить с ним завтрак, но юноша отказался. От бессонной ночи глаза его