Взгляд Тимура выкрал из общей картины созерцания грациозного молодого рысака. Да, это его вчера вел дядюшка Гафур с вечернего рынка по дороге домой. Это его видел Тимур с крыши своего дома. Желание обладать этим животным превышало сейчас в Тимуре все остальные желания.
– Доброе утро, дядюшка Гафур, – поприветствовал Тимур соседа, но взгляд его сквозил мимо конюха и был устремлен на молодого коня. – Дядюшка Гафур, я видел, ты вчера вел с рынка рысака, дай испытать его в седле. – Тимур знал, ему, сыну Тарагая, ему, сыну вождя барласов, Гафур не откажет, потому и просил так уверенно, словно это была не просьба, а повеление к исполнению. В деревне давно привыкли к подобной манере сына Тарагая общаться с людьми, даже с теми, кто был старше его либо выше по положению и сословию. Это не вызывало протест, напротив, лишь прибавляло Тимуру уважение.
– А справишься? – прищурился, улыбаясь, дядюшка Гафур.
– Я – сын вождя племени барласов. Я – воин, – серьезно, без тени улыбки ответил конюху Тимур. Он вообще мало улыбался и был не по годам серьезен.
Гафур знал страсть Тимура к лошадям, знал, что тот неплохо держится в седле, но опасался давать ему коня, норов которого еще не проверил. А Тимур уже гладил понравившегося ему жеребца по жилистой упругой спине.
– Дай, дядюшка Гафур, – не унимался мальчуган, – что со мной будет? Ты ведь знаешь: Тимур – значит «железный»! Или боишься за коня?!
Видя, как конь смиренно склонил голову к плечу Тимура, Гафур невольно улыбнулся.
– Ну что ж, бери. Только круг по полю, и назад. – Конечно, он знал, что Тимур не послушает его, но опасения конюха постепенно рассеивались, как рассеивалось молоко утреннего тумана, обнажая взору бескрайнюю даль зеленой равнины.
Конь летел, едва касаясь земли, с каждым ударом копыт все дальше отдаляя горизонт. Тимур крепко держал узду, обнимая ногами теплое тело рысака. Он чувствовал, как трудится каждый его мускул, как струится по жилам гнедого кровь.
Вольный ветер обвевал еще не окрепшее в жизни детское тело Тимура, наполняя грудь пьянящим вкусом свободы. Юный всадник опять представлял себя впереди войска, которым командовал он – Тимур. Он видел себя в воинских доспехах. Его пьянил блеск воображаемой кольчуги, ему мнилось, словно ветер трепал его шелковую полосатую накидку. Тимур – барлас. И он гордился этим. Барласы испокон веков занимались лишь военным ремеслом. Люди в шлемах – звали их другие жители долины…
Упоенный чувством свободы, увлеченный выдуманным сражением, вечером Тимур собрал у себя во дворе мальчишек. Кто-то ровнялся с Тимуром годами, кто был старше его. Кто-то был таким же, как Тимур, сыном мелкого вельможи, а кто-то непомерно превосходил