Мимо проехали телеги со стонущими ранеными и медсестрами в белых косынках.
Связной ждал.
– Смени ему коня! – попросил ординарца Шкуро и сказал связному: – Передай Владимиру Зеноновичу: полк измотан, выступлю через сутки!
…Через два часа в селе, окутанном дымом, стало еще на полсотни хат меньше. У тынов лежали зарубленные, те, кто неосторожно вышел из хаты или выбрался из погреба. В голос плакали бабы. Выли девчата, которые, еще не успев заневеститься, узнали, что такое налет «волчьей сотни».
Шкуро курил, не сходя с коня. Грабежей и насилий он не любил. Но знал: не дай «волкам» полной воли, в следующий раз в бой не пойдут.
Глава третья
На булыжной мостовой Бердянска звенели копыта. Звуки выстрелов смешивались с гамом, криками, с грохотом колес по булыжной мостовой.
Махновские всадники гнали по улице бегущих белогвардейцев. Те отстреливались. Упал один… второй… Но остальных махновцы настигли. Блеснули сабли…
По другой улице в окружении конных ехали Махно, Галина, Юрко…
Из распахнутого окна раздались выстрелы. Это размеренно отстукивал свою музыку медлительный французский ручной пулемет «шошо». Двое из сопровождавших Нестора всадников упали.
Нестор подъехал к стене дома, приподнялся на стременах и вбросил в окно гранату. Взрыв вынес на улицу раму вместе со стеклами, продолжавшими разлетаться в воздухе. Затем вместе с несколькими хлопцами он взбежал наверх, к квартире. Легко взломали дверь. По комнате еще стлался едкий дым, на полу лежал убитый белогвардеец, у стены – еще один. Под окном валялся заправленный, готовый к стрельбе «шошо»…
Нестор выглянул в окно. Крыши, крыши, а дальше голубизна моря, дымок уходящего пароходика. На молу столпилась группа людей, кто в одежде, кто в нижнем белье, согнанных конными с шашками в руках.
– Батько, юнкеря отступылы на косу, – остановился под окном разгромленной квартиры Левадный. – Шо прикажете?
– Сам не можешь додуматься? Пошли туда конных. Пусть перехватят, пока в лодки не сели! – ответил Махно.
Рядом с Левадным промелькнуло лицо в фуражке с кокардой. Нестор схватился за пистолет. Но там, внизу, первой из карабина успела Феня. Попала.
– Молодец, девка! – похвалил батько. – А я в ней и не сомневался!
В городе все еще шли бои, уныло посвистывали пули, гремели взрывы. Разбитые стекла второго окна отзывались дребезжанием…
Разнеслось вдребезги последнее целое стекло, в комнату влетели несколько пуль, посланных чьим-то пулеметом. Поколупали лепнину на потолке, осыпая всех белой известковой пылью.
– Ты бы отошла в угол, Галка, – попросил Нестор жену. – Смерть не беда, а от глупая смерть – беда!
В комнату ворвался потрепанный в бою, но довольный Щусь. Голова его была картинно перехвачена бинтом, но бескозырка все же держалась на макушке.
– Батько, Левадного ранили, я принял команду. Взял порт. На косе захватил человек сто юнкерей, офицеров… Шо с ими делать, батько, шоб ты не ругався?
– Ты