Шкуро все больше хмурился.
– Вот тебе и «с налету», – сам себе буркнул он.
Двое казаков подвели к генералу израненного человека, в котором не без труда можно было узнать Симона Острянского.
– Вот, Андрей Григорьич, жиденка привели!
– Я что, жидов не видал? – мрачно ответил Шкуро.
– Да не, Андрей Григорьич. Он говорит, у них тут жидовская рота.
– У Махно? Жидовская рота? И она моих хлопцев побила? Да ты что, Босый, головой ударился?
– Та не… точно. Ну, повтори! – потряс Симона казак. Но тот не отвечал, лишь невнятно что-то мычал.
– Тут бы обходной маневр! – вмешался штабист.
Шкуро ожег штабиста презрительным взглядом и, твердой рукой сдерживая своего арабского скакуна, подъехал к своей гвардии:
– Ну, волки! Докажите, что у вас шапки не из шкур домашних собак!
– Обижаешь, атаман! – оскалил зубы кавказский джигит. – Сам волка брал!..
– Не я обижаю. Махно обидел. В насмешку против нас, зараза, жидовскую роту выставил. Заставьте, джигиты, обрезанцев показать спину!.. Пленных не надо! И заходите с флангов! На пулеметы не лезьте.
Дикий – то ли крик, то ли визг – разнесся над степью. Сотня сразу взяла в намет. Да хоть бы и на пулеметы: чеченец смерти не боится. После смерти в бою – сразу же рай, ласковые гурии, чистые родники. Молодость, блаженство. Только трус не усладится вечным раем.
– Шо они кричат, папа? – спрашивал Якоб у Лейбы.
– То от страха они, сынок! От страха!.. Давай!
И Якоб дал одну, затем вторую очередь в налетающих на них всадников. Из других окопов тоже доносились аккуратные прицельные выстрелы. Падали всадники, падали лошади. Но два эскадрона, незамеченные, зашли с флангов, с тыла. Круговой обороны у роты Лейбы не было, и каре построить они не сумели бы. Не были обучены.
Началась рубка. Острая кавказская шашка в умелой руке раздваивала человека, как арбуз на бахче. Только красный сок разлетался струями, поблескивая на солнце, прежде чем оросить землю…
Эшелон Махно остановился в степи.
– Нельговка, батько!
Хохотушку Феню махновские ухажеры вынесли на руках, бережно усадили на коня. Скакуна нашли ей хорошего.
Черныш стоял на насыпи, слушал бодрящий стук копыт по сходням, скрип тачаночных колес, громыхание трехдюймовок, которые спускали по мосткам на веревках. Тут же войско разделилось на колонны, чтобы неприметно охватить Бердянск с двух сторон.
Тимошенко привел в надежный вид свою батарею. В передки были впряжены по шестерке лошадей, за передками тянулись трехдюймовки. Под дирижерскими палочками опытных командиров войско выстраивалось как на царском параде, Нестор даже залюбовался.
Крикнул:
– Быстрее, быстрее, хлопцы! Если где будет сопротивление – обходите. Пусть пушкари выкурюют! А