– А еще – страшно трусливая. Я сочувствовала Миле, но тщательно скрывала свою жалость. Иначе переступила бы магическую черту, отделяющую Милу от коллектива. Нет, я не пинала ее тяжелым шипованным ботинком – я пинала ее войлочной тапочкой. Но все-таки пинала.
– Юля! Ну как же?!
– Да, я догадывалась, что под отталкивающей оболочкой, под сальной прыщавой кожей и пластами жира может скрываться настоящее богатство – грустное, страдающее сердце. Доброе, отзывчивое, ранимое. И так далее. Но я была подростком и ни за что на свете не противопоставила бы себя коллективу.
– И чем все кончилось?
– Мила забрала документы и перевелась в другую школу. Возможно, поступила в экстернат. Не знаю. Просто однажды она не пришла на уроки. И вот теперь через столько лет я узнаю от мамочки шокирующую новость!
– И как же, по-твоему, она выглядит сейчас?
– Думаю, по крайней мере, опрятно. Она бы не устроилась на работу в «Гелиос», если бы не выглядела пусть не импозантно, но хотя бы прилично. Наверное, Мила стала синим чулком. Карьеристкой, помешанной на работе. Моя мама именно таких и любит. А что еще остается Миле при ее внешности?
Естественно, после моего рассказа Ирина воспылала здоровым любопытством и как бы невзначай оказалась в районе кофейни в час икс. Мы вошли внутрь и устроились за столиком.
– О, да тут дорого! – прошипела Ирина, поднимая глаза над меню.
Для нас сейчас будет дорого даже в муниципальной столовой для бомжей.
Я выплачиваю кредит. Да, у меня теперь собственная квартира. Далеко не восьмидесятиметровая, без холла и гардеробной. Зато я не должна ради нее наступать себе на горло – отказываться от друзей, бросать курить, изучать менеджмент. Все, что от меня требуется, – выворачивать карманы. Так как и зарплата в «Удачных покупках», и гонорары за статьи в «Стильной леди», и случайные заработки – все проваливается в черную бездну.
Я ничего себе не покупаю. Этой весной глянцевые журналы настоятельно рекомендовали обзавестись пальто. Must have сезона. Я долго выбирала между твидовым и стеганым, между вышивкой и драпировкой, сравнивала бренды и цены. А потом достала из шкафа старый плащ с подстежкой, встряхнула, отковыряла от рукава какую-то прилипшую фигню – и в путь!
Ирише тоже не сладко. Нет, у нее собственное жилье, и кредит выплачивать не надо. Но она в одиночку растит двухлетнюю дочь. Вытаскивая из почтового ящика ворох квитанций, она покрывается нервными пятнами. Потому что Ирина гораздо менее успешно выращивает Анечку, чем коммунальные службы – цены на свои услуги. У них это получается резво. Детсад и няньки съедают солидную часть Ириного бюджета. В аптеках, где Ира частый клиент, ее просто раздевают догола. Едят они с Аней как птички, зато одежда, обувь, игрушки, книги, проезд в транспорте и занятия в дошкольном образовательном центре выжимают последние соки из Ириного заработка.
– Как жить, как жить? – грустит подруга.
Неустроенность и неуверенность, как весенний холодок,