Скоро она устала от непривычного напряжения и попросила отдыха. Но дядя, захваченный своими мыслями, не разрешил расслабиться. Наоборот, сорвал простыню со шкафа, бросил ее на пол. И, встав на четвереньки, изобразил на ней позу в каком-то крайнем возбуждении, с улыбкой, напоминавшей сходством с ликом святой на картине фламандского художника. Она торопливо изобразила то же самое, в тот же миг крепкие руки дяди слегка приподняли ее легкое тело и что-то горячее и твердое вошло в ее плоть, пронзив болью до самых конечностей. Вскрикнув, она попыталась разогнуться, но он цепко держал ее и продолжил методичные движения. При этом плавно и напевно, как припев песни, повторял:
– Спокойно, моя радость, искусство требует терпения и жертв. Только испытав все это, его можно по-настоящему понять.
Наставнический тон дяди действовал успокаивающе и скоро исчезла судорога, ощущалось приятное. В то же время возникла тревожная мысль: как сложатся их отношения в дальнейшем? Будто поняв ее, дядя прекратил вхождения в нее и позволил ей встать со словами:
– Все, моя радость. Хватит. Нас ждут, надо ехать в Студию художника. Сейчас же. Вот что: быстро в ванну. Там полотенце, мыло – все готово: примешь душ и быстро оденься, времени в обрез. Но помни о нашей тайне.
Под сильной струей горячей воды вернулось спокойствие, на место растерянности пришла легкость мыслей. «Ну и что, – беззаботно говорила себе, – давно привыкла к нему, даже ждала что-то большего, чем его поглаживания. Показал себя мужчиной, ну и что? Не страшно. Совсем не обманщик: едем к художнику. Если все получится, у меня будут свои деньги, успех. Поживем – увидим. А секрет между нами – это несложно. Врать умею, научилась дома и в школе.
Из ванны вышла кокетливая, понимающая женщина и улыбнулась ему, как близкому другу. Дядя оценил и похлопал ее по плечу; он тоже любил позу. По дороге, в автобусе, они вели себя расковано, на поворотах прижимались друг к другу и смеялись. Она одновременно наблюдала за эффектом на публику и радовалась растерянному любопытству в глазах взрослых, особенно, молодежи.
Доцент Иннокентий Скворцов заканчивал урок, – сеанс рисунка с натуры, студентам Высшего художественно-промышленного училища имени Строганова. Увидев вошедших дядю с племянницей, что-то сказал натурщице, а затем громко объявил: «На сегодня все. Свободны. До свидания». Только когда за последним студентом закрылась дверь, обратил внимание на Лору, которая с гадливым ощущением обозревала сводчатые стены с детства знакомой, постоянно закрытой церкви у Никитских. Они были все в трещинах, облупившаяся штукатурка сделала малопонятными силуэты изображений святых на ней. По простоте душевной, не понимала, почему классы солидного учебного заведения поместили в убогую, давно заброшенную церковь, мимо которой нередко, проходила по своим делам.
– Наслышан, вот мы какие! – произнес над ней насмешливым голосом преподаватель. – Дай руку, будем знакомы. Итак, начнем. Покажи, на что