И тут только Гала оторвала свой взгляд от разгоревшихся в волнении глаз рассказчика и посмотрела вокруг.
Широкая ровная поляна, защищенная могучими елями с раскинувшимися по сторонам пушистыми лапами, нежно освещалась послеполуденным весенним солнцем. В его лучах отчетливо были видны и старый, но крепкий дуб с толстым стволом и ветвями, и узкие, едва заметные тропинки, ускользающие в глушь лесных дебрей, и темный пруд с мелкой волнующейся рябью, отражающий бездонное синее небо, нежные пушистые облака и острую вершину скалы, питающей его своим игривым родником.
Гала даже зажмурилась от удовольствия.
– Хорошо-то как! Я и не знала вовсе, что так бывает, то есть, что так мало надо, чтобы было так хорошо.
Алаг заулыбался. Вдруг девушка быстро вскочила на ноги и, спотыкаясь, попятилась назад. Глаза ее были полны страха и отчаяния.
– Стой, Клов! – резко скомандовал Алаг. – Это свои, понял?
Серый хищник, насытившись одиночеством, решил было вернуться в общество своего хозяина, но встретив на своем пути чужака, принял свирепый вид и обнажил крепкие острые клыки. Видно, волчий дух был в нем сильнее короткой волчьей памяти. Голос хозяина заставил его застыть на месте. Однако Гала все еще дрожала и не могла поверить в перемену нрава дикого животного.
– Не бойся, он с тобой должен подружиться. Дай ему свою лапу, тьфу ты, руку.
Гала не шевелилась, а волк, улегшись на серое брюхо, пополз к ее ногам и осторожно положил на них свою добрую волчью пасть, как бы прося прощения за свою невольную свирепость.
– Вот и подружились, – весело заключил Алаг. – Гала и Клов будут жить только в мире.
Гала уверенно закивала и, окончательно успокоившись, села на бревно.
– А Клов – это его имя?
– Да, я так назвал его, когда он был еще совсем малышом.
И Алаг рассказал историю своей дружбы с лесным хищником. Это случилось в скором времени после поселения в чаще отчаянного беглеца. Однажды на охоте ему встретилась умирающая волчица, придавленная прямо по хребту сваленным бурей деревом. Рядом с ней беспомощно пищало маленькое серое существо. Сердце охотника дрогнуло: ему невыносимо было видеть чужое сиротство. Он взял волчонка к себе в пещеру и стал откармливать его молоком диких коз, которые водились на местных скалах. А из шкуры погибшей волчицы сам смастерил себе немудреную одежку, в которой ходит и по сей день.
Алаг провел рукой по гладкому жесткому меху своего благородного наряда и гордо поднял голову. А Гала, напротив, вся сжалась, спрятала голову в плечи, а ноги в грязных тапках поджала под себя.
– Да, дела… – грустно заметил юноша и замолчал, погрузившись в раздумье. А Гала молча ждала, не поднимая головы. – Вот что, – наконец решил Алаг, – давай сделаем так. Ты пока перемой ложки, плошки. Вода в котле, зола в костре. Вот тебе мочалка лыковая,