Рука Алсейита, до боли прижавшая предплечье скотовода, давила всё сильнее.
«Отпустить тушу, что ли? – подумал Кожомжар. – Боже мой, боже!!!»
Правила мужской игры защищают от приёмов, которые могут вызвать сильную боль.
Но на деле правила соблюдались: соперник не выкручивал противнику руки.
Вдруг Кожомжар увидел другую руку.
Белокожая, полная, длинная – это была рука его напарника Сакия!
Она крест-накрест легла на руку соперника.
Шофёр Керим тоже увидел две руки на предплечье обладателя златорунной туши.
Но не разобрался, чьи они?
– Ты что делаешь?! Хватаешь что попало?! – зарычал Керим, не видя, чья ещё рука внизу. – Или правил для тебя не существует?
– Где надо, там и хватаем, – спокойно ответил Сакий.
Кожомжар почувствовал, как вдруг боль отпустила его предплечье.
Тут же шофёр Керим рванул тушу на себя, а потом упёрся левой ногой в бок коня Саралы. Опять дёрнул.
И она наполовину вылезла из-под живота Кожомжара.
В третий раз потянул тушу шофёр Керим не сильно.
И тут скотовод выпустил тушу и по инерции отвалился в противоположную сторону.
Мог бы, и вывалиться из седла, да белая рука Сакия на миг перехватила падающего за тушей напарника.
Правда, удержал его Сакий не рукой, а всем своим телом.
Вожделенная златорунная туша теперь была в руках у ташрабатцев.
Но ещё не всецело. Вырвать её – не значило удержать.
Она тянула эртээсовского шофёра Керима вниз, к земле, будто теперь уже сама златорунная туша хотела перебороть джигита.
Тянула, перетягивала вместе с седлом на левый бок коня.
«Что делать? Что делать? – растерялся Керим. – Ой, что за туша?»
Тогда он, упёрся подошвой в донце медного стремени, а потом привстал, чтобы удержаться в седле.
«Не подведи, Азотору!» – мысленно обратился к своему коню Керим.
Подумал о стременных путлищах.
Ещё вчера днём он обновил оба, укрепил их толстой бычьей сыромятной кожей.
Златорунная туша упорно тащила Керима вниз!
Шофёр Керим накренился влево.
Ноша оказалась тяжёлой и непослушной!
– Не имеющая души туша хочет вытянуть меня из седла своим трёхпудовым весом, – говорил Керим. – Хочет заставить меня коснуться земли, чтобы я почувствовал, что там все равны – и мёртвые и живые.
Керим из районного центра не чувствовал своих рук.
Хотя ладони по-прежнему вжимались в плечевую кость козлиной туши и правое третье ребро.
Керим знал, что туша постепенно перетянет его, если он не предпримет чего-то решительного и не ожидаемого соперниками.
Тугодум Керим спешно лёг животом на луку седла, как до него делал и его противник.
Ощутил твёрдость деревянного седла.
Это была неудобная, но опора!
А тут конь Азотору, зажатый другими лошадьми, переступил с правой на левую ногу и пошёл в обратном направлении.
Вместе