Расстрел главных представителей свергнутой власти, казалось бы, на следственной деятельности ЧСК никак не отразился. В том же составе она продолжала допрашивать арестованных офицеров контрразведки и членов колчаковского правительства… И все же нельзя пройти мимо штучных документов с перепиской о выдаче трупов Колчака и Пепеляева для их дальнейшего погребения. 12-го постановлением за подписями Попова, Лукьянчикова, Денике и Алексеевского было принято решение о прекращении следственного дела на В.Н. Пепеляева с конечной формулировкой «за его казнью по приговору Ревкома»[328] и выдаче предсмертной записки бывшего председателя Совета министров его вдове. Дальнейший «гуманный» акт следственной комиссии имел скрытый смысл.
Прошение Е. Пепеляевой с просьбой оказать содействие в получении тела мужа товарищ председателя К.А. Попов отослал в ВРК с препроводительным письмом, где отметил: «со стороны […] комиссии […] препятствий в выдаче тела не имеется»[329]. 14-го с аналогичной просьбой обратилась А.В. Тимирева, ходатайствуя о трупе Колчака[330]. Вновь Попов отослал документ в комиссию. Дождавшись официальных ответов, Константин Андреевич известил Е. Пепеляеву и А. Тимиреву о том, что «тела […] погребены и никому выданы не будут»[331].
Постановлением ЧСК было решено передать в Сибревком следственные дела Колчака и Пепеляева… Как же понимать просьбу С.Г. Чудновского, обращенную в губревком: «Ввиду того, что дела Колчака и Пепеляева должны быть мною доставлены отделу юстиции при Сибревкоме, прошу вас прислать мне надлежащие заверенные копии (2 экземпляра) приговора Иркутского Ревкома по отношению к ним обоим»?[332] Можно предположить, что палачу пришлось все-таки держать ответ за казнь. И вместе с делом адмирала он собирался отвезти недвусмысленную справку Попова, написанную тем 10 марта: «С быв[шего] председателя Совета министров В.Н. Пепеляева Чрезвычайная следственная комиссия, предполагавшая снять допросы с него, после снятия допросов с адмирала Колчака, не успела снять ни одного допроса, ввиду последовавшего со стороны Ирревкома смертного приговора»[333].
Не останавливаясь на «занимательном» вопросе, что следует понимать под словом «погребены» – ледяную прорубь на речке Ушаковке или могилу во дворе Иркутской тюрьмы, отметим очевидный факт. За всей бюрократической волокитой стояло подчеркнуто нескрываемое желание членов Чрезвычайной следственной комиссии отмежеваться от решения ВРК о расстреле Колчака и Пепеляева, что говорит об их несогласии с постановлением за № 27 и срыве планов по допросам убиенных.
Особой заботой для Иркутского ВРК после расстрела Верховного правителя стало составление описей находившегося при нем имущества. Специально