– А что делать с психически больными?
– Если они тихие, не представляют угрозу окружающим, оставлять на свободе, но стерилизовать.
– А убийц?
– Таких, ради любви к человечеству, надо безболезненно усыплять. И уж никак не выпускать на свободу через два-три года после серии кровавых преступлений. Тот, кто это делает, – сам преступник. Но да ладно, я отвлекся. Что касается Зинаиды Дитрих, я побеседую с ней. Можешь быть уверен: она расколется до того самого места, которое ты у нее с вожделением рассматривал. В любом случае приготовься обыскать ее дом. И обшарь каждый аршин в доме Гершау.
– Обыск у Гершау начнем сегодня в полдень…
– Прекрасно! После допроса я тебе протелефонирую из военной тюрьмы, прихвачу с собой Зинаиду, и мы встретимся у нее в доме во 2-м Коптельском переулке, это рядом с Грохольским. И ты убедишься, что мы разорили шпионское гнездо. Но допрошу ее после того, как барон принесет работу своих экспертов.
Мартынов вздохнул:
– Это будет еще не скоро!
– Держу пари: барон все притащит сейчас.
Мартынов протянул руку:
– Это невозможно! Оплачиваю ужин в трактире Егорова, если результаты будут сегодня до шести вечера.
– Согласен! – Соколов подошел к телефонному аппарату. Покрутил ручку вызова, снял трубку, произнес:
– Барышня, дай мне номер десять! – После паузы:
– Дежурный? Беги на первый этаж в лабораторию, скажи барону Менгдену, что я у подполковника Мартынова, жду его еще ровно тридцать минут. Опоздает – пусть получает вещевое и продуктовое довольствие отправляющегося в действующую армию. Так и передай! Понял? Пошел! – Повесил трубку, покрутил ручку – дал отбой. И широко улыбнулся.
Мартынов расхохотался:
– Наконец-то легенда сыска проиграет пари! Фон Менгден обещал весь материал доставить в лучшем случае завтра к двум часам пополудни. Раньше эксперты никак не управятся. – Он оглянулся на большие напольные часы, подмигнул Соколову: – Время пошло!
Минут через двадцать в кабинет Мартынова влетел барон. Обычно щеголеватый, на этот раз он тяжело дышал, был взлохмачен, галстук сбился набок. Грохнул портфелем о стол, отрывисто проговорил, с трудом переводя дыхание:
– Аполлинарий Николаевич, славный! Вы делали верное предположение: материалы, которые мне передали, – все это шпионские штучки. Даже не верится. Ох, воды дайте, сердце стучит… – Выпил, продолжил:
– Порошок – это колларгол, который германцы считают своей секретной новинкой – для тайнописи.
Соколов улыбнулся:
– Скажи, барон, а кто первым обнаружил колларгол и использовал в оперативных целях?
Фотограф помотал головой:
– Все помнят – это вы, Аполлинарий Николаевич, разведали его рецепт.
– И что дальше, барон?
– На негативах, как выяснилось, секретные сведения о