Еще в одной повозке лежали глиняные горшки, расписанные горною лазурью. Покрытая особым лаком, их поверхность казалась озерной гладью. Снова взглянув на них лишь мельком, правитель отправился дальше.
В двух других уложены различная конская упряжь, кожаные седла, ремни, уздечки, искусно выделанные медью и серебром. Среди прочего особое место занимали диковинные для Закрая орудия труда и инструменты, но они, к удивлению посланников Иля, также совсем не возбудили интереса в том, кто был в Закрае первейшим из первых. Так же равнодушно прошел Ямых и мимо следующих двух повозок. Лежали в них расшитые узорами ткани, все они были сотканы лучшими мастерицами Иля. Наконец на вытянутом лице правителя появилась радость, а в его глазах промелькнул неподдельный интерес. В предпоследней повозке лежали топоры. Уложенные на льняные тряпицы топорики и тяжелые колуны дождались своего часа. Ямых наклонился и, взяв один из них, осторожно, как будто играя, провел пальцами по острию. Затем довольно ухмыльнулся и вернул изделие назад. Потом бесцеремонно возвратился к повозке с инструментами и достал из нее самое, по его мнению, подходящее, это была небольшая стамеска. Держа ее как нож против медведя, Ямых подошел к одной из повозок и взял из нее вазу, украшенную природным камнем. Покрутив ее в руках, правитель с усердием стал выковыривать бирюзовый камешек из самого центра узора. Добившись своего, он поднял камешек на уровень глаз и, задрав голову, внимательно стал разглядывать его на фоне вечернего неба. Уголки рта Ямыха поползли вверх. Еще некоторое время повертев камешек в руках, он спрятал его в отворот рукава. Оглядевшись по сторонам, Ямых вспомнил, что посмотрел не все, и направился к последней, девятой повозке. Положив свою длинную руку на оглоблю, расположенную вдоль деревянного короба, он стал разглядывать ее содержимое. В этой повозке находилась всякая всячина – то, что любой путешественник взял бы с собой в дальнюю дорогу. Вдруг, словно увидев змею, Ямых отпрянул назад. Среди овчин и котелков, укрывшись коровьей шкурой, не шевелясь и поджав под себя ноги, лежал старик, встреченный спутниками Рохи на дороге. Как и прежде, старик бережно прижимал к своей груди холодный, бесформенный камень.
Трясясь всем телом, несчастный стал медленно выбираться из повозки. Когда он увидел Ямыха, его лицо болезненно скривилось, на глазах появились слезы, а беззубый рот расползся в юродивой улыбке.
– Ёя! – воскликнул правитель, вероятно узнав в плешивом старике старого знакомого. – Это же Ёя! Раб моего отца! – И с удовольствием добавил: – Плохой раб. Откуда же взялось это привидение? – с иронией в голосе спросил Ямых, обернувшись к Рохе. И снова обратил свое внимание на старика: – Я думал, ты давно издох! – Ямых продолжал насмехаться над беднягой.
Со стороны закрайников