Книг здесь не читали. Художественный вымысел в фильмах отрицали – режиссеры снимали правду, чем глупее, тем правдивее. Но о реальных людях знали все, особенно кто с кем спит и от кого рожает. Типов, с какими Аню и маму жизнь еще не сталкивала, неизбежно встречали их бабушки-прабабушки. И не забыли рассказать внучкам-правнучкам. В основном устные предания касались мерзостей человеческой натуры. В самом деле, чего о добре-то предупреждать? Все сами выпячивают, чтобы и слепой заметил. Это зло прячут. Его надо учить распознавать. А какое зло самое злое для женщины, будь она хоть уборщица, хоть начальница? Правильно, баба, способная увести мужика.
Поначалу Алла слушала с любопытством. Ей и в голову не приходило, что такое множество простых людей втихаря блудит напропалую, осуждая менее скрытных грешников и, кажется, до изнеможения им завидуя. Все жизненные трагедии и комедии во все времена начинались, как оказалось, с похлопывания женщины по заду. Мудрый народ думал лишь о размножении. И уверял, будто в этом смысле он един с легкомысленной интеллигенцией. Да, еще справедливости в мире недоставало. Но пережить это было легче, чем безнаказанный соседский разврат. Костомарова сочла эту трактовку действительности клеветой на человечество. В ее окружении тоже болтали о любви, романах, флирте, свадьбах, изменах, разводах. Всегда с точки зрения чувств – хорошо ли поступили, дурно ли. И никогда с точки зрения физических ощущений – удовлетворяет кто-то кого-то или нет. Ей захотелось подарить Тимофеевой несколько книжек и билеты в театр.
Пока раздумывала, не обидит ли Аню столь явным намеком на узкие и мелкие интересы, к ним прибилась Ленка. Не найдя достойных общения с глазу на глаз ни в группе, ни на потоке, она занялась целым курсом. Несколько раз подсела к Костомаровой и Тимофеевой в буфете. Слушала, вопросы задавала. И подумала, что Алла не слишком отстала от нее в умственном развитии. Дальше все было просто. Ленка не отставала от девушек ни на шаг и неумолчно болтала, задавая близкие Алле и чуждые Ане темы. Тимофееву никто не гнал. Она сама незаметно отправилась искать собеседниц попроще. Уставшая мысленно присутствовать при чужом совокуплении Алла, разумеется, ее не удерживала. Честно говоря, ей и Ленка не слишком нравилась. Казалась трепливой эгоисткой. Но лень было избавляться, притворившись дурой. Так и продружили тридцать лет.
С Аней они больше не пересекались. Здоровались приветливо, спрашивали друг у друга: «Как дела?» Ответ не интересовал. Но у обеих до выпускного сохранялась уверенность в том, что, если понадобится помощь, есть к кому идти. Аллу Тимофеева однажды выручила так, что забыть не удалось, хотя иногда сильно хотелось. Надвигался грозный экзамен по анатомии. И – все, никаких костей, вырезок из человеческих тел,