мужественности, и не важно, выражалась ли эта слабость в том, что он не смог принять вызов, или в том, что занял второе, а не первое место, они показывают, что слова «лучше умереть, чем лишиться чести, отказавшись от поединка» вовсе не были пустым звуком. В этом случае миролюбие человека губило его с той же уверенностью, что и бесчестье, павшее на него из-за того, что он оставил гибель брата неотомщенной. Но в честолюбивых кланах, да и в каждом здоровом человеке честь не удовлетворялась тем, что он стоял, прикрывшись щитом, – мужчина не должен был ждать, когда ему навяжут бой, он обязан был искать возможности проявить себя. В старом норвежском языке есть очень характерная фраза об одном молодом человеке, который проявил себя как достойный наследник своих предков; он не говорил, что он отомстил за своего родственника – а буквально «вошел в шкуру своего родича». Исландец Глум во время своего первого плавания в Норвегию вошел в дом своего деда и не был узнан родичами. Вигфус – высокий рассудительный видом муж в дорогом синего сукна одеянии, подбитом мехом, восседал на возвышении во главе стола, руки его покоились на отделанной золотом рукояти секиры. Глум поприветствовал хозяина и объявил, что он его внук. Вигфус принял юношу холодно и отвел место на скамье в дальнем углу зала. Глум терпеливо ждал, пока наконец ему не представилась возможность отличиться, убив человека. Только тогда Вигфус признал в нем родича: «Теперь я вижу, что ты – наш родственник; я ждал, когда ты войдешь в их число, продемонстрировав качества настоящего мужчины» («Сага о Глуме Убийце»).
В «Саге о Фарерцах» ярл Хакон, обращаясь к Сигмунду Брестиссону, сыну вождя с Фарерских островов, когда тот убил своего отца и бежал к друзьям отца в Норвегию, сказал: «Я не пожалею для тебя еды, но ты должен войти в число наших родственников, продемонстрировав свою силу». Для этого юноша должен был излечить смертельную рану, нанесенную его фриту и чести. За словами Вигфуса лежало нечто большее, чем восхищение силой и храбростью Глума, – похвалив внука, он ввел его в свой фрит в качестве полноправного наследника. Для Сигмунда слова ярла означали ни больше ни меньше чем вступление в его фрит, переход из опасного существования вне закона под защиту могущественной семьи.
У исландцев был особый термин, обозначавший юношу, который показал, что не считает жизнь своего отца образцом для подражания, подстегивающим его. Они называли его averrfedrungr, человеком, который хуже своего отца. Знаменитый мореплаватель Лейв, сын Эйрика Рыжего, перед тем как отправился в первый самостоятельных поход, поклялся, что никогда не станет averrfedrungr («Сага о Гренландцах»). И в этом лежит объяснение тому, как викинги воспитывали своих сыновей. Молодого человека как можно раньше включали в общую жизнь семьи, заставляя его почувствовать, что он несет свою часть ответственности за сохранение ее чести. А старшие не жалели слов, чтобы заставить сына, родившегося олухом, понять, что от него требуется.
В «Саге о людях из Озерной долины» (Vatnsdoela saga) рассказывается, как старый Кетиль
