Когда речь идет об избавлении от стыда, об уничтожении того, кто стал его причиной, родственники вряд ли смогут помочь; они подскажут либо путь к гибели, либо дорогу в лес. Они, строго говоря, не прогоняют злодея от себя, но заставляют его сделать это непрямым способом, и только тогда, когда он отрывается от семьи, они поднимают руки и торжественно объявляют, что изгнали его из фрита.
Если кто-то из ее членов проявлял трусость или бездействовал, что приводило к тому, что их родственники оказывались опозоренными, семья, вероятно, пыталась его ругать и урезонивать. Эту задачу предоставляли женщинам, и, насколько нам известно, они с ней успешно справлялись. У нас есть много примеров, из которых хорошо видно, каким влиянием пользовались у своих мужей, братьев и отцов германские женщины. Они рассказывали об оскорблении очень подробно, подчеркивая каждую деталь.
Так Гудрун говорила своим сыновьям о каре, постигшей ее дочь Сванхильд: «Что вы сидите? / Что спите беспечно? / Как могут смешить вас / беседы веселые? / Если Ёрмунрекк / смел сестру вашу бросить, / юную деву, / коням под копыта, / вороным и белым, / на дороге войны, /серым, объезженным готским коням!»[23]
Женщины могли приводить яркие примеры, более впечатляющие, чем примеры любого еврейского пророка, как это сделала яростная исландская вдова Турид, которая положила на стол ногу быка, разрубленную на три части, и заставила сыновей самих догадаться, что это означало: «Вашего брата разрубили на куски покрупнее». После обеда она положила на стол камень, в знак того, что они напоминают ей камни на столе вместо еды, столь же безучастные к судьбе брата, «поскольку они не осмелились отомстить за брата Халля, каким человеком он был; но вы совсем не похожи на людей нашего народа».
Женщины не стеснялись использовать и красноречивые жесты, значение которых не трудно было понять. Слова и действия этих женщин выражали то огромное напряжение, которое накладывало на людей стремление сохранить свою честь, и в слова вкладывался дополнительный смысл, помимо того, что подразумевала ситуация, описанная в саге. Они создают у нас уверенность, что защита чести требовала от мужчин напряжения всех его сил. В этих словах содержалось непрямое указание на то, что может случиться, если стимул не окажет своего воздействия.
Нам известно, что в одном случае заинтересованная сторона быстро приступала к действию и смывала с себя позор. Когда повергалась бесчестью женщина, действия ее родственников были, в первую и главную очередь, направлены на наказание обидчика. Но этим дело не заканчивалось. Обесчещенная женщина считалась позором для своей семьи; она становилась для нее обузой и подвергала ее честь такой же опасности, как и появление труса среди мужчин. Ведь