Православное понимание экономики. Валентин Катасонов

финансовая наука, развиваясь неумолимо последовательно в одну сторону, выковывала наиболее совершенное орудие для экономической борьбы, переводила эту борьбу с маленького единоборства какого-нибудь сапожника с потребителем или ростовщика с должником на борьбу Ротшильда с целым человечеством, на борьбу мира англосаксонского с германским из-за рынков для мануфактур или на борьбу Америки с Россией из-за золота и пшеницы».

      Мысли Шарапова о военной функции западной финансовой науки перекликаются с размышлениями близкого к славянофилам русского предпринимателя Василия Кокорева. В своей книге «Экономические провалы» (1887)[75] он писал о славной русской истории и говорил, что Петр I сначала на поле боя терпел поражения, но затем смог, «к удивлению всей Европы, заявить такой исполинский рост военной силы, что после присоединения Крыма и побед на Альпах, в Польше и Финляндии, через сто лет от времени Нарвского поражения мы вступили в Париж победителями и даровали всей Европе мир и освобождение от порабощения Наполеоном I. Мы вырастали в военном деле на почве незыблемого сознания своего будущего великого назначения и на силе духа, верующего в народную мощь; но в деле финансов после каждого поражения мы, наоборот, падали духом и наконец до того приубожились, что во всех действиях наших выражалось постоянно одно лишь рабоподражательное снятие копий с европейских финансовых систем и порядков