Так ругалась цветльская бабушка, если ей что-то очень не нравилось. Других ругательств Гретхен не знала, да и поводов для подобных выражений у нее в жизни, пожалуй, не было. Она вообще отличалась спокойным, мягким характером.
Глава третья,
в которой папа легкомысленно игнорирует мамины новые привычки, Гретхен поневоле тесно общается с Флорианом Кальбом, а Магда выдает сногсшибательную новость, но ее никто не принимает всерьез
Вечером, когда папа вернулся с работы, мама продолжала вести себя странно. Вместо того чтобы, как обычно, поприветствовать папу словами «Здравствуй, дорогой!», она только промычала свое «м-м-м», а на его вопрос, как прошел денек, ответила таким же мычанием. Папа удивился и принялся теребить усы. Его загогулины напоминали теперь настоящие вопросительные знаки.
– И так сегодня весь день! – пожаловалась Магда. – Даже в дурака ни разу не сыграли! Хотя я написала все предложения и сосчитала все кружочки!
Магда уже больше месяца ходила в школу и полагала, что четырех часов сидения за партой для общего развития вполне достаточно. Она искренне не понимала, зачем еще и дома писать дурацкие предложения о какой-то Соне, у которой, видите ли, косы, и про сосну, у которой сук, и вдобавок пересчитывать по отдельности синие и красные кружочки, – это ее глубоко возмущало. Вот почему мама заключила с ней соглашение: за каждое сделанное упражнение по чистописанию и за каждую порцию пересчитанных кружочков полагалась партия в дурака. До сих пор мама честно выполняла условия договора.
Папа потеребил еще немного усы, усадил Магду к себе на колени, чмокнул ее в макушку и громко сказал:
– Пора ужинать!
Мама достала четыре тарелки, приборы и накрыла стол в гостиной. Потом принесла из кухни кастрюлю с гуляшом и целую миску макарон. Под конец поставила на стол четыре стакана, бутылку апельсинового сока и – чашку с чаем. Папа потянул носом: аппетитный запах гуляша и макарошек его явно воодушевил, и он радостно навалил себе целую тарелку.
– Ну как твой живот? Не утихомирился? – спросил он с озабоченным видом.
Услышав очередное «м-м-м», он решил, что живот еще болит. Папа нагрузил на вилку увесистую порцию гуляша и отправил ее в рот, стараясь по дороге ничего не растерять. Но не успел он как следует прожевать эту первую «загрузку», как на лице его нарисовалось несказанное удивление.
– Матушка моя, макароны-то совсем не соленые, а гуляш переперчен! – ахнул папа.
Такого еще у Закмайеров не бывало!
– Как это тебя угораздило? – решил разобраться папа.
– Ой-ой-ой! Жжет, жжет! – завопила в эту секунду Магда и принялась отчаянно махать ладошкой, чтобы нагнать побольше воздуху в рот и остудить пожар. В какой-то момент она не выдержала и просто выплюнула все обратно в тарелку. Гретхен и Гансик тоже сидели слегка перекошенные.