– Безобразие! – воскликнул он. – Как смеют студенты так издеваться над горожанином! В мое время их высекли бы за это розгами, а потом сожгли бы на костре из этих самых розг.
Вся банда студентов накинулась на него:
– Эй! Кто это распевает там? Что это за зловещая сова?
– Постойте-ка, я знаю его! – воскликнул кто-то. – Это мэтр Андри Мюнье.
– Один из четырех присяжных книгопродавцов университета! – подхватил другой.
– В этой лавчонке всякого добра по четыре штуки! – крикнул третий. – Четыре нации, четыре факультета, четыре праздника, четыре попечителя, четыре избирателя и четыре книгопродавца.
– Ну, так мы четырежды наделаем им хлопот! – вскричал Жан Фролло.
– Мюнье, мы сожжем твои книги!
– Мюнье, мы поколотим твоего слугу!
– Мюнье, мы намнем бока твоей жене!
– Что за славная толстуха – эта госпожа Ударда!
– И притом так свежа и весела, как будто овдовела!
– Черт побери вас всех! – пробормотал Мюнье.
– Молчи, мэтр Андри, а не то я свалюсь тебе прямо на голову, – сказал Жан, все еще вися на своей капители.
Мэтр Андри поднял глаза, смерил высоту капители, определил приблизительную тяжесть Жана и, помножив ее в уме на квадрат скорости, замолчал.
– Так-то лучше, – злорадно проговорил Жан, торжествуя победу. – Я это сделал бы, хоть и прихожусь родным братом архидьякону.
– Что за жалкое начальство сидит у нас в университете! Они даже не подумали ознаменовать наши привилегии в такой день, как сегодня! В городе – праздник мая и иллюминация; здесь – мистерия, папа шутов и послы; у нас в университете – ничего!
– А между тем площадь Мобер, кажется, достаточно велика, – заметил один из студентов, сидевших на подоконнике.
– Долой ректора, избирателей и попечителей! – крикнул Жан.
– Устроим сегодня иллюминацию из книг мэтра Андри, – вторил ему другой.
– И из пюпитров писцов! – подхватил его сосед.
– И из жезлов надзирателей!
– И из плевательниц деканов!
– И из шкафов прокуроров!
– И из скамеек ректора!
– Долой! – зажужжал, как пчела, маленький Жан. – Долой мэтра Андри, надзирателей и писцов! Теологов, медиков и докторов богословия! Попечителя, избирателей и ректора!
– Настоящее светопреставление! – пробормотал Мюнье, затыкая уши.
– Вот, кстати, и ректор! Вот он пересекает площадь! – крикнул один из сидевших на окне.
Все устремили глаза на площадь.
– Неужели это в самом деле наш достопочтенный ректор, мэтр Тибо? – спросил Жан Фролло де Мулен; вися на капители, он не мог видеть площади.
– Да, да! – закричали ему. – Это он сам, мэтр Тибо, ректор!
И действительно, ректор и все университетские власти двигались процессией перед послами и в настоящую минуту пересекали Дворцовую площадь. Сидевшие на окне студенты встретили их саркастическими выкриками и насмешливыми