Море – наша любовь и беда. Валентин Яковлевич Иванов

во дворе школы разводили пионерский костер. Делали это ближе к вечеру, так красивее. Пели пионерские песни и горланили речёвки с лозунгами. А, время от времени, с той стороны, что подальше от дирекции и учителей, подкрадывался очередной хулиган и бросал в костёр горстку патронов. Хорошо, если холостые, но иногда мимо уха явственно жужжали пули. В таких случаях директор всех разгонял и обещал разобраться с негодяями. Но, в целом, никто не пострадал, кажется. Зато у нас была такая забава. Берёшь боевой патрон, запиливаешь напильником поперечную борозду, пока не образуется отверстие в несколько миллиметров. Потом нитками привязываешь к гильзе две-три спички так, чтобы их головки находились строго у отверстия, закрывая его. С такими игрушками в кармане выходишь на улицу, вынимаешь по одной, чиркаешь привязанными спичками по коробку и бросаешь в воздух. Там оно и бабахает. Но здесь нужна точность: бросишь быстро, а спички, может быть, не успели зажечься или пшикнули и погасли. Но если чуть промедлишь, патрон взорвется у тебя в руке, и пары пальцев как не бывало.

      Такие случаи бывали и не раз. Нас бог миловал. Зато в нашем классе учился Колька Ким – классный парень. Один глаз у него был выжжен – разбирал взрыватель от мины. Этот Колька умел совершенно потрясающе рисовать. Что рисуют пацаны в таком возрасте? Конечно, войну. Самолеты, танки, корабли, пушки, солдатиков, разрывы снарядов, клочья, разлетающиеся от врагов. Я рисую сражение так: сначала танк, потом солдатика, другого солдатика, самолёт, окоп и так далее, переходя от одного законченного фрагмента к другому.

      Он тоже рисовал всё это, но как? Карандашом наносится штрих в одном месте картинки, затем в другом, третьем. На листе бумаги уже полтора десятков штрихов, а что желает изобразить художник, наблюдателю совершенно непонятно. Потом отдельные штрихи начинают соединяться в плавные и ломаные линии, и только через пять минут проступают контуры, в которых угадывается: это солдат, а там – пушка. Не сразу начинаешь понимать, что только таким образом не нарушаются пропорции отдельных фрагментов и персонажей, поскольку художник всё это представляет в памяти сразу, а наносит на бумагу постепенно, держа контроль за бумажным пространством в целом. Я мог часами наблюдать у него из-за плеча, как ловко выскакивают и оживают эти фигурки из-под кончика его карандаша. Это было настоящее волшебство. Я понимал, что у меня так не получится никогда.

      Первая наша серьезная операция с оружием закончилась сравнительно благополучно. Всё началось с того, что Генка Красников по кличке Хун Бай (кличка пришла из популярного в те годы фильма о пограничниках и хунхузах) притащил откуда-то противотанковую гранату. Это было действительно опасно, и мы это хорошо понимали. Предварительно отвинтив ручку с взрывателем, мы брали её в руки, оценивая тяжесть. Такую кинь – она тебя же и взорвет. Спросили:

      – Чё делать-то с ней будешь?

      – Рыбу