авиации. Остров, вплоть до перестройки, как и Владивосток, считался погранзоной, и попасть сюда гражданскому человеку было непросто. Поселок наш пересекала горная речка Леонидовка, на левом берегу которой жило корейское население, а на правом стояла дивизия. Корейцы, среди которых могли быть японцы и китайцы (мы все равно не смогли бы их различить), считались потенциальными осведомителями иностранных разведок, и нередко по поселку ходили слухи, что тот старик, который собирал по помойкам бутылки и здорово гадал бабам по руке, оказался японским полковником и резидентом разведки. По отношению к советской власти корейцы не определились, паспортов не имели, в государственных организациях не работали, а жили продажей на рынке овощей с огородов. В огородничестве же они были великими спецами, поскольку для того, чтобы вырастить, например, помидоры в этой полосе требовалось немалое искусство, ибо солнца летом явно не хватало для из вызревания. Каждый кустик огурцов или помидоров они накрывали специальными колпачками из папиросной бумаги, защищая растения от сырого морского ветра. Как только показывалось солнышко и стихал ветер, колпачки открывались, а с заходом солнца или с началом ветра – закрывались. Так вот целыми днями и работали они, согнувшись в три дуги, на своих огородах. Только один кореец работал фотографом, но бабы говорили, что и фотография у него частная, а не государственная, хотя это и не предусматривалось законом. Был ещё один, работавший парикмахером. Потом, в начале шестидесятых вышло им постановление принять советское гражданство или уматывать в свою Корею. Но время шло, немногие уехали, а большинство так и продолжало жить без паспортов.
Мы жили на окраине поселка, рядом с танковым полком. Жилые дома, общей численностью около сорока, располагались вдоль трех улиц, соединенных буквой «П». В центре возвышалась школа – единственное двухэтажное здание в этой части поселка. Полк был обнесен высоким забором и имел два КПП, через которые нас, пацанов свободно пропускали, поскольку на территории воинской части находились магазин Военторга и клуб. Однако, для удобства жителей, а также в соответствии с русскими традициями со стороны жилых домов в заборе была проделана дырка, которою пользовались не только пацаны, но и офицеры, опаздывающие на работу. К приезду различных комиссий эту дыру заделывали, но вскоре она появлялась снова, так как удобства пользования ею были очевидны для всех. По другую сторону от домов, сразу за улицей возвыщались земляные валы, которые окружали с трех сторон стрельбище. От окна нашего дома до открытого конца стрельбища было не более ста метров, поэтому мы всегда были в курсе происходящих там событий.
Посередине стрельбища был насыпан ещё один вал, который разделял его на две равных площадки: одна для стрельб из обычного стрелкового оружия, а другая – для обучения наводчиков-танкистов. Вторая половина интересовала нас меньше. Там стоял танк с неработающим двигателем. Зато башня вращалась, пушка и оба пулемента
