и, кажется даже, – к лицу
смеяться над тем, что всё сложно,
что время подходит к концу.
И люди его понимают
и книжки берут почитать,
и, так же как он, выбирают
печаль за улыбкой скрывать.
Но в жизни поэта бывает
действительно радостный миг.
Сарказм и ирония тают,
и видится Истины лик.
Поэт улыбается тихо,
кладёт сочиненья в камин,
чтоб сжечь все печали, всё лихо,
и ведает: «Я не один!»
Наше положение
Мне так хотелось побывать в Париже.
Иду в агентство, чтоб купить билет.
А девушка в окошке мне в ответ:
«Из Гамбурга лететь намного ближе!»
Какой там Гамбург! У меня Урал.
Мне надо добираться из Тагила.
А девушка твердит мне очень мило:
«Из Рима рейс дешёвым очень стал!»
Мне выгодно, конечно, улететь
из Лондона (там близко), из Берлина.
От стоимости – только половина.
Всё просто – стоит только захотеть.
Летите вдаль, вам предлагают путь
к заветной цели из любого места:
из Таллина, Калининграда, Бреста.
Но я-то здесь сейчас. И в этом суть.
Нам нужно, без сомнения, движенье.
Мы все успех стремимся обрести.
И всё ж начало верного пути –
не чьё-то, только наше положенье.
Небесная механика
Небесная механика сложна,
но как-то всё работает и ныне.
Встают над нами Солнце и Луна
по неизвестной гражданам причине.
Кто их подвесил, начертив их круг,
их русла – тропик Рака, Козерога,
задав координаты – север, юг –
и направляя их движенье строго?
Останки прежде взорванных планет
витают в небе, притворяясь пылью,
и прошлое, которого уж нет,
живёт в умах как памятник насилью.
Как прежде продолжается война.
Победа в ней подобна пораженью.
Вся в кратерах замёрзшая Луна
нас молча призывает к примиренью.
С кем примириться нужно нам давно,
а с кем, незримым, продолжать сражаться?
Хочу увидеть лик нетленный, но
суть жизни хочет тайной оставаться…
Возможно, лишь на время, до поры,
меня готовя к долгожданной встрече,
когда, оставив скорбные миры,
я счастлив буду с ней уйти далече.
Не вписывай меня
Не вписывай меня в квадрат.
Не вписывай и в круг.
Я быть самим собою рад
вдали от ловких рук,
меня готовых поместить
в графу, в столбец, в шаблон,
чтоб там позволить мне «не быть»
средь множества имён –
безмолвных пленников таблиц,
в которые внесли
высокомерных «единиц»
покорные «нули».
Неповторимость
Уйдя в другие времена,
мы сможем убедиться,
что