Леонард Коэн. Жизнь. Сильвия Симмонс

событие не могло пройти бесследно. Что-то в глубине души должно было случиться – может быть, первое осознание скоротечности жизни или какая-то печальная умудрённость, трещина, сквозь которую проникли неуверенность или чувство одиночества. Леонард говорил и писал о том, что в этот важный момент жизни он ярче всего ощутил смену своего положения. Когда отец лежал в гробу в гостиной, дядя Нейтан отвёл его в сторонку и сказал, что теперь он, Леонард, – мужчина в доме и отвечает за женщин – за мать и четырнадцатилетнюю сестру Эстер. «Я ощутил гордость, – писал Леонард в «Церемониях». – Я чувствовал себя принцем какой-то любимой народом династии. Я был старшим сыном старшего сына» [17].

      2

      Женский дом

      Подростком Леонард увлёкся гипнозом. Он приобрёл тоненькую, карманного формата книжечку анонимного автора с длинным названием «25 уроков гипнотизма: как стать высококлассным оператором», снабжённую экстравагантной аннотацией: «Самый совершенный, полный, легкодоступный и исчерпывающий КУРС в мире, охватывающий Науки Магнетического Целительства, Телепатии, Чтения Мыслей, Ясновидения, Месмеризма, Животного Магнетизма и Родственных Наук». На обложке, под рисунком, грубо изображавшим даму викторианской эпохи, на которую наводит чары всклокоченный усатый господин, Леонард чернилами написал своё имя, своим лучшим почерком, после чего приступил к изучению.

      Оказалось, что Леонард обладает прирождённым талантом к месмеризму. Почти сразу же добившись успеха с домашними животными, он переключился на домочадцев – первым подопытным стала горничная. Следуя его указаниям, молодая женщина села на кожаный диван. Леонард придвинул себе стул и, как предписывалось в книге, медленно, мягким голосом велел ей расслабить мышцы и смотреть ему в глаза. Взяв карандаш, он стал медленно водить им у неё перед лицом, туда-сюда, туда-сюда, и сумел погрузить её в транс. Автор книги писал, что его учение надлежит использовать лишь в образовательных целях; пренебрегая этим указанием (а может быть, напротив, следуя ему), Леонард велел горничной раздеться.

      Какой, должно быть, потрясающий это был момент для подростка, какой успешный сплав эзотерической премудрости и сексуального влечения – сидеть рядом с обнажённой женщиной, в собственном доме, и знать, что он сам устроил всё это, просто благодаря таланту, прилежанию, мастерству и силе воли. Вывести горничную из транса оказалось не так просто, и Леонард запаниковал. Он в ужасе воображал, что мать придёт домой и застанет их так – впрочем, это чувство надвигающейся катастрофы, отчаяния и беспомощности делало всю ситуацию ещё более леонард-коэновской.

      Вторая глава этой книжки была написана словно нарочно для певца и артиста, которым позже станет Леонард. В ней автор учил избегать и тени легкомыслия: «Ваше лицо должно быть решительным, твёрдым и уверенным. Во всех своих действиях будьте спокойны. Пусть голос ваш становится всё тише и тише, пока не дойдёт почти до шёпота. Сделайте паузу. Поспешив, вы потерпите неудачу»