Екатерина Великая и Потёмкин: имперская история любви. Саймон Себаг-Монтефиоре

но она совершенно не хотела менять государственный строй России. Крепостничество было одним из основных связующих звеньев между императором и дворянством, и пытаться разрушить эту связь было рискованно. Более пятисот статей написанного ею «Наказа» Уложенной комиссии представляли собой конспект идей Монтескьё, Беккариа и французской «Энциклопедии». Цель комиссии состояла в том, чтобы кодифицировать уже существовавшие законы – но даже это было опасным посягательством на её собственную абсолютную власть. Екатерина отнюдь не собиралась совершать революцию и была убежденной сторонницей русского самодержавия. Да и многие философы-просветители, сражаясь с предрассудками, при этом не поддерживали демократию, а лишь утверждали ценности разума, закона и порядка, установленного свыше. Намерения Екатерины были искренними, но в них все таки было нечно показное – желание продемонстрировать уверенность императрицы в себе и стабильность Российской империи. Однако в результате эта рекламная кампания ни к чему не привела.

      В десять утра в воскресенье, 30 июля 1767 года, в экипаже, запряжённом восемью лошадьми и в сопровождении шестнадцати карет с придворными, Екатерина выехала из Головинского дворца в Кремль. С ней отправились Григорий Орлов и отряд конногвардейцев, а с ними, вероятно, и Потёмкин. Следом ехал великий князь Павел. Екатерина остановилась у Успенского собора, чтобы получить благословение. Сопровождавшие её генерал-прокурор Вяземский и делегаты всех национальностей следовали за ней, выстроившись по двое, словно пассажиры Ноева ковчега. Делегаты-иноверцы ожидали у врат собора. Затем процессия в том же порядке прошествовала к Большому Кремлёвскому дворцу, где, стоя возле трона в императорской мантии и короне, их встречала государыня вместе с князем Павлом, придворными и епископами. По правую руку от неё были выставлены копии её «Наказа». На следующее утро в Грановитой палате «Наказ» был зачитан вслух, и Комиссия открылась церемонией, составленной по образцу британского парламента, чья работа начиналась с тронной речи [39].

      Потёмкин присутствовал на нескольких заседаниях Комиссии вместе с императрицей. Он наверняка читал «Наказ»: в его обширной библиотеке были все труды, к которым обращалась Екатерина («О духе законов» Монтескьё, все 35 томов «Энциклопедии» Дидро на французском и фолианты Вольтера). Однако в работе Комиссии он участия не принимал [40]. Комиссия не слишком преуспела в систематизации законов, но зато взяла на себя функцию совещательного органа. В ходе её деятельности удалось собрать ценную информацию для будущих законодательных инициатив Екатерины. Именно члены Комиссии предложили эпитет «Екатерина Великая», который императрица отвергла. Эта поездка напомнила ей, что она терпеть не может Москву, поэтому Екатерина вернулась в Петербург, где снова созвала Комиссию уже в феврале 1768 года, и вскоре начавшаяся война с Турцией позволила ей завершить все утомительные дискуссии [41].

      Двадцать второго сентября