И так прошло чуть больше года с тех пор, как Потёмкин уехал из Москвы и поступил в гвардию, и за это время он прошёл путь от отчисленного студента до камер-юнкера, удвоил число своих крепостных и получил повышение на два чина. Теперь, вернувшись в Петербург, Орловы рассказали императрице о самом забавном солдате во всей гвардии – подпоручике Потёмкине, который был выдающимся комиком. Екатерина помнила их встречу в ночь переворота и пожелала взглянуть на его мастерство подражателя своими глазами. Тогда Орловы призвали Потёмкина дать представление для императрицы. Вероятно, он решил, что это его звёздный час. «Баловень Фортуны», как он сам себя называл, был склонен то впадать в отчаяние, то ликовать и обладал непоколебимой верой в своё великое предназначение: он был убеждён, что сможет достичь всего, чего захочет, даже недоступного обычному человеку. И вот настал подходящий момент.
Григорий Орлов посоветовал ему изобразить одного из известных аристократов: Потёмкин умел блестяще копировать необычный голос и манеры этого мужчины. Вскоре после коронации гвардеец был впервые официально представлен императрице, и она попросила его дать обещанное представление. Потёмкин же ответил, что вовсе не умеет никому подражать, и публика вздрогнула от неожиданности: его голос зазвучал совершенно иначе. Кто-то из присутствовавших резко выпрямился на своём стуле, кто-то вперил взгляд в пол. Имитация была безупречной, и все сразу узнали этот голос благодаря лёгкому немецкому акценту и точно пойманной интонации – Потёмкин копировал саму императрицу. Старики-придворные вероятно решили, что карьера этого юноши закончилась, не успев начаться; Орловы невозмутимо наблюдали за реакцией Екатерины на такую дерзость. Все взоры были устремлены на красивое, мужественное и умное лицо и высокий лоб государыни. Она раскатисто засмеялась, и тут же все остальные захохотали и признали, что имитация удалась превосходно. И на этот раз игра стоила свеч.
Именно тогда императрица впервые рассмотрела подпоручика и камер-юнкера Потёмкина и оценила его прекрасный облик «подлинного Алкивиада». Окинув его внимательным женским взглядом, она отметила красоту его струящихся каштановых волос, «лучшей шевелюры в России». Екатерина пожаловалась Григорию Орлову, что волосы Потёмкина лучше, чем её собственные: «Я никогда не прощу вам, что вы представили мне этого мужчину, – пошутила она. – Это было ваше желание, но вам придётся о нём пожалеть». Так и произошло. Эту историю сохранили для нас люди, в то время близко знавшие Потёмкина, – его двоюродный брат и один из гвардейцев-сослуживцев. Даже если их воспоминания слегка приукрашены, рассказ тем не менее звучит правдоподобно [22].
Прошло