На манёврах и учениях воины приобретали опыт в ведении боёв и операций в современной войне с новыми по тому времени техническими средствами борьбы и новыми родами войск: авиацией, бронетанковыми и воздушно-десантными войсками.
В 1932 году Кириллу Семёновичу пришлось расстаться с Чонгарской кавалейской дивизией. Он прослужил в ней 11 лет (правда, с несколькими перерывами на время учёбы]. Тяжело ему было уезжать из ставшей родной дивизии, в которой он начал свою службу в армии и которая была для него и домом, и школой жизни.
Однако, получив новое назначение в 1-ю особую кавалирийскую дивизию отдельной Краснознамённой Дальневосточной армии, Москаленко выехал в Забайкалье – сначала в город Читу, а потом на станцию Хадабулак.
Вспоминая о своей службе в кавалерийской дивизии, Кирилл Семёнович впоследствии говорил следующее:
«Расскажу об одном эпизоде, показывающем силу этой привязанности к коню.
Ещё в 1931 году 3-й кавкорпус, в котором я тогда служил, занял первое место в Красной Армии по огневой подготовке. Командир корпуса С. К. Тимошенко был премирован легковой машиной, а командиры дивизий, полков и начальники штабов – верховыми лошадьми молодого привода "на выбор". Мне повезло, и я оказался обладателем великолепной лошади Тракенки, однако вскоре чуть было не лишился её.
Любой кавалерист поймёт, что значила для меня, прослужившего к тому времени в кавалерии уже 11 лет, хорошая лошадь. Тем более, что у нас в дивизии я считался опытным наездником. А это было нешуточным признанием, ибо дивизия славилась лихими кавалеристами, и нас не раз приглашали показать перед жителями городов, где мы стояли, своё искусство: фигурную езду, скачки с препятствиями, рубки и т. п.
И вот однажды прибыл к нам для проверки полка командир корпуса С. К. Тимошенко. Он служил в кавалерии ещё в царской армии, а потом прошёл в коннице всю гражданскую войну и последующий период. После проверки полка, в котором я тогда исполнял должность командира, он сказал мне:
– Слышал я, что у тебя хорошая лошадь, одна из лучших в корпусе. Покажи.
Стараясь скрыть охватившее меня волнение, я приказал коноводу-ординарцу оседлать и подвести коня. Тимошенко пожелал, чтобы я проехал сначала шагом, потом учебной и строевой рысью. Далее он приказал продемонстрировать манежную езду, перемену направлений, галоп, испанский шаг, боковые принимания и многие другие приёмы выездки молодой лошади. Когда я всё это проделал, он похвалил. Меня же всё время мучила мысль: отберёт. Видимо, об этих переживаниях можно было догадаться по моему лицу. И командир корпуса понимающе усмехнулся:
– Лошадь прекрасная, отлично выезжена, – сказал он. – Отбирать же её у тебя не буду. В коннице это не принято. Да и жидковата