– С ума сошел! Не пущу, дурак такой!
Анна опять схватила брата, на этот раз обеими руками. Не останавливаясь, он ударил ее локтем в живот. Задохнувшись, она отстала.
– Не серчай, – проговорил Вячеслав и даже не обернулся. – Оставайся здесь и гляди. Я скоро.
Он все шел и шел, постепенно удаляясь от Анны. Она в отчаянии осмотрелась по сторонам, ища, к кому обратиться за помощью.
Оказалось, что они на лугу не одни. Навстречу Вячеславу бежал пастушок в одних портках на тщедушном теле. А за спиной Анны стоял странник в длинной серой рубахе, с кобзой через плечо и посохом в коричневой руке. Голова у него была загорелая и облысевшая, борода, как и остатки волос, белая, редкая. Своими водянисто-голубыми глазами старец смотрел не на Анну, а выше ее головы, как будто самое интересное для него происходило не на земле, а в небе. Вся его обувь состояла из плетеных стелек, привязанных ремнями к ногам.
– Ты ведь не слепой, дедушка? – спросила Анна с надеждой, словно он, будучи зрячим, мог бы остановить своевольного княжеского сына.
– Чуток вижу, – ответил странник. – Но все больше тени. И ты для меня тень. Девка али парень, не разберу?
– Не ходи дальше, – предупредила Анна, не ответив на вопрос. – Злой бугай на лугу. Лучше обойти.
– Так я в Моринку. Мне напрямик надо.
Странник показал рукой перед собой.
– Не ходи, – повторила Анна с нажимом и побежала за братом, который успел преодолеть половину пути. Бык легко встал, вытянув морду в сторону людей. Промычал, заметив прошмыгнувшего мимо пастушка. Дважды ударил копытом, да так, что Анне почудилось, что ее бегущие ноги ощутили дрожь земли.
Она поймала Вячеслава за рукав, ожидая нового удара, но он позволил себя удержать, и ей стало ясно, что решимость его погасла, как слабый огонь, для которого не хватило дров.
– Барчуки, уходите, уходите! – звонко кричал малец, опасливо поглядывая за спину, где прохаживался из стороны в сторону бык, звякая натянувшейся цепью.
До полукружья примятой им травы оставалось шагов двадцать. Анна отчетливо видела кровавые капли, проступившие в раздувшихся ноздрях, мух и слепней, облепивших глаза быка, мышцы, вздувшиеся под атласной шкурой. Он был не просто велик, он был огромен, как скала.
– Не дразните Буяна, – молил пастушок. – Меня прибьют, ежели он опять сорвется. На той неделе он двоих заломал на верхней дороге и кучу народа покалечил. Ступайте, барчуки, своей дорогой. Тут вам не забава.
– Да ты знаешь, с кем говоришь, смерд? – заорал Вячеслав, весь налившись кровью, будто петушиный гребень. – Пальцем шевельну – с тебя шкуру спустят.
Малец подпрыгнул, выпучил глаза и побежал прочь, но не от Вячеслава, а от Буяна, который, упираясь, с ревом тянул цепь. В какой-то момент его башка так вывернулась, что одним глазом он уставился на людей, а другим – в небо. Затем последовал резкий рывок. Окровавленные бычьи ноздри выдержали, а одно из стальных звеньев лопнуло. Быка, не ожидавшего этого, бросило